бы размяться, походить. На ужин в столовку зоны Б сегодня не пойду, решаю я, и от нечего делать «инспектирую», так сказать, длинный коридор своего этажа.
Слева и справа по ходу – сплошные одинаковые двери блоков с номерами. Кого-то я пока не знаю, кого-то вижу редко. Но со всеми симпатичными людьми уже давно знаком. Вот блок 912, здесь живет та самая Атика. После ее блока идут обиталища нескольких семейных пар с детьми и без них. Из-под двери блока, где живет семейная пара из ГДР, вдруг валит густой пар. Сам собой приоткрывается почтовый ящик, что на двери, и оттуда… свят-свят… какая-то лапа зеленая, чешуйчатая… похожая на лапу хамелеона.
Ускоряю шаг.
Посреди коридора выделяется своими размытыми витражами дверь телехолла с одиноко стоящим в нем телевизором. Этот телевизор никак не гармонирует с кучей удобных диванчиков и кресел, которыми загроможден телехолл. Кресла из другой эпохи, сталинской, из 1953 года, и пропахли они конкретно тем Временем. А телевизор ламповый, большой и неуклюжий, из семидесятых. Частенько, за неимением свободных блоков, ночные коменданты спят именно здесь.
Коридор упирается в запасной выход, за его всегда запертой дверью проход на запасную лестницу и к кабинету начальника корпуса. Слева от двери – малая кухня.
Малая кухня славится ночными кошмарами, ее надо обязательно закрывать, иначе возвратившиеся поздно иностранные аспиранты, преимущественно вьетнамцы, могут начать в 2 часа ночи жарить селедку. И еще малая кухня знаменита служебным туалетом, что напротив нее – эта вечно закрытая дверь, из-за которой проникает в коридор техническая вонь. Пользоваться им начальство запрещает категорически.
Зайдя на кухню и не встретив там никого, выглядываю в окно. Одна из стен корпуса, в которую окно упирается, встречает серым каменным ковром почти до небес. Красотища!
– Ну что, – спрашиваю стену, – все стоишь?
– И не говорите! – вздыхает стена. – Вот уже 33 года…
Полюбовавшись еще немного, направляюсь обратно по коридору.
Жизнь на этаже потихоньку оживает.
Начинаются хождения туда-сюда, без всякой вроде бы цели. Индире Г. опять надо позвонить своему брату в Абхазию. Не возражаю, звони с моего дежурного. С этого телефона я разрешаю звонить не всем, остальные идут в телефонную будку. Отзвонив, Индира уходит. Ни разу не видел ее в платье или в юбке, все время в спортивных штанах.
…появляется аспирант-робот Вреж.
Он, как всегда, в сером костюме и при сером галстуке. Худое темное лицо, загнутый книзу хищный нос, напоминающий скорее клюв, и характерное произношение с армянским акцентом – все в нем с заявкой на харизму, причем, удачной заявкой.
Его объяснение, что он был запрограммирован в далеком Ленинакане во время полнолуния, да еще перед каким-то будущим землетрясением, я не совсем воспринимал как что-то осмысленное.
На что тебя запрограммировали,
