о своем.
Вдруг девочка, вероятно, среагировав на взгляд Микаэля, посмотрела на него и, увидев накинутый на него белый халат, воскликнула:
– Мама, у нас новый доктор. У него волосы, как у ёжика. Девочка перестала всхлипывать и с детским любопытством принялась разглядывать «нового доктора».
Мама повернула голову, увидела Микаэля и, в отличие от него, отнюдь не обомлела.
– А-а, изволили пожаловать, господин главный распорядитель благотворительных средств!
Микаэль молчал.
Лишившись главного примера, дети притихли, и Микаэлю казалось, что их взгляды буравят его.
– Это… дочка? – наконец смог вымолвить он.
– Все ждем очереди! – и не было на свете более укоризненного тона.
– Почему вы… не обратились ко мне с самого начала? – вконец потерявшись и понимая всю абсурдность вопроса, все же спросил Микаэль.
– И вы бы помогли хотя бы рекламу пробить? Или даже получить лечение в срок? – вскричала женщина. – А им, – она указала на детей, – а тем, другим? Вы – преступник! И да гореть вам в аду! – и она, тщетно пытаясь сдержать слезы, бессильно уронила голову на руки.
– Мам… – потянула ее за руку девочка. Она снова всхлипывала.
– Все хорошо. – Видно было, какого неимоверного усилия стоило матери взять себя в руки. Она выпрямилась и дала дочке плюшевого зайчика в смешных шортах в цветочек. – Ну, кто тут у нас? Зайчонок. Он тебя спрашивал.
– А тебя он тоже любит?
– Конечно, золотце мое. И меня.
– Тогда ты не плачь. Он очень расстраивается.
– Да, милая. Больше не буду.
Мать и дочка уже не смотрели на Микаэля, словно его и не было, и в тот момент ему казалось, что лучше бы его на самом деле не было.
Отправив сотрудников на служебной машине, домой шел пешком. Долго шел, дом был далеко. Подойдя к дому, зайти не захотел. Сел в свою машину. Телефон дрожал, но он не ощущал вибрации. Положил руки на руль, а голову на руки. Сидел так долго, потерял счет времени. Спустилась ночь. А он все сидел. Над ним волновалась толща океана, он был на самой его глубине, на дне той самой Марианской впадины, придавленный бесчисленными тоннами мутных вод. И был еще жив. Как это вообще было возможно?
Забрезжил рассвет. Наступил, несмотря ни на что. Как всегда, как и положено.
Наваждение Камиллы
Первым делом Микаэль перечислил деньги на лечение дочери журналистки (теперь он знал, что ее звали Камиллой), и еще, насколько позволяла ситуация, двух мальчиков. У дочки Камиллы – Дениз – была опухоль ствола головного мозга, два мальчика страдали лейкемией. Все трое должны были отбыть на лечение в израильские клиники. Микаэль хотел оплатить Камилле и дорогу, но она отказалась, сказала, что кое-что осталось от продажи квартиры.
Когда Микаэль забрал из суда свой ответный иск на предъявленное ему журналисткой обвинение,
