Точнее не бывает, можно сказать, из первых рук. Господин старший помощник пристава Можейко чрезвычайно охоч до угощения. Как согреется, так язык развязывает, только держись.
– Кто он?
Тут неброский господин сделал глубокую затяжку и бросил окурок в лужу.
– Мой тебе совет, Бронислав, не связывайся с ним.
– Не твоя печаль. Кто?
Почтовый шмыгнул носом, будто не решаясь сразу произнести опасное слово.
– Ванзаров Родион Георгиевич.
– Охранка?
– Нет, из сыскной.
Бронислав повернул к нему голову.
– Цо такэго? Обычный чиновник. Тупой и ленивый.
– Я тебе совет дал, а дальше твое разумение, – ответил невзрачный.
– Теперь ходи за ним, чтоб каждый шаг его знал.
– Это можно. Только надо бы за прошлые труды.
В карман пальто Почтового влезли несколько мятых купюр.
– Не сомневайся, глаз не спущу.
Швырнув недокуренную папиросу под ноги, Бронислав пошел, не прощаясь. Он не видел, какой кривой усмешкой проводил его господин со странной фамилией Почтовый. Хотя, впрочем, каких только чудных и редкостных фамилией не встретишь в Петербурге, каких и быть не может. Вот, например… но не в этот раз.
Запрыгнув в пролетку, Бронислав устроился на диванчике и дружелюбно ткнул юношу в бок.
– Первый раз в столице проклятой империи, а, пан Яцек?
Юноша ответил дружеской улыбкой.
– Первый. Хотя изучал историю и архитектуру.
– Вот и хорошо, молодец. В знании – сила. Пригодится. Особенно расположение улиц и проходных дворов.
– Пан Бронислав, остановлюсь у вас?
– Зачем у меня. Почетный гость обязан проживать в лучшей гостинице.
– Неужели в «Европейской»? – чуть не задохнувшись от счастья, спросил Яцек.
– Зачем «Европейская»? «Европейская» пустяк. Будешь жить в «Виктории». Первый разряд…
– О, благодарю вас! Так мы сейчас туда?
Пан Бронислав окинул взглядом юного соседа по пролетке.
– Пан Яцек, ты не голоден?
– Нет, что вы, пан Бронислав! – отчаянно соврал Яцек, который последний раз съел бутерброд в буфете на перроне в Вильно.
– Ну и хорошо. Тогда пообедаем после.
– А сейчас куда? – спросил Яцек, обожавший все новое, особенно приключения.
– Приведем тебя в порядок, наведем столичный лоск, – ответил Бронислав и крикнул извозчику: – Трогай!
Ванька в потертом тулупе, глухой к журчанию чужой речи, хлестнул лошаденку вожжами. Пролетка тронулась к Варшавскому мосту, перекинутому через Обводный канал.
Проезжая по мосту, Яцек свернул голову, рассматривая высокую краснокаменную церковь Общества трезвости, стоящую вблизи вокзала. Впереди он предвкушал чудные красоты столицы проклятой империи. Той самой, что разделила и поглотила его бедную родину.
