style="font-size:15px;"> Я вытаращил глаза. Шестьдесят фунтов?! Я мало что понимал в расценках на слуг, но в школу отец посылал мне на расходы двадцать фунтов в год. На эти деньги я ухитрялся заказывать себе новую одежду, нанимать экипаж для поездок на редкие сельские балы, да еще и время от времени совать монетку работникам столовой, чтобы клали мне куски повкуснее. Я посчитал разницу между расходами отца на мое содержание и на содержание семи немощных слуг – и пришел в ужас.
– Да за шестьдесят фунтов можно слуг нашего короля нанять! – взвыл я.
– Возможно, но ваш отец сам выбирал. Он подробно беседовал с каждым кандидатом на место слуги в своем доме. Брал только тех, кто старше семидесяти лет, и щедро платил. Так вы примете нашу отставку?
И он поклонился с самым непреклонным видом. Заговор стариков! Я вздернул подбородок. Ну и пожалуйста. Тоже мне, потеря!
– Не буду вас задерживать. Я наберу новых – тех, кто будет соответствовать моему обновленному дому. Можете отправляться на все четыре стороны прямо сейчас.
С этими словами я вышел из дома, блистательно оставив последнее слово за собой.
Снаружи был нерадостный, тусклый вечер. Солнце давно зашло, темноту подсвечивали только дальние огни газовых фонарей. Я прошел через собственный темный сад и вышел на улицу. Понял, что забыл трость, но вернуться за ней было бы унизительно, и я мрачно побрел вперед. Прогуляюсь, чтобы успокоиться. Дорогу к особняку графа Ньютауна я помнил с детства, он был самым огромным в квартале.
Передо мной тут же лихо остановился экипаж, при виде которого у меня волосы встали дыбом, едва не приподняв над головой цилиндр. Это была грязная старая телега, правил которой грязный – хоть и не старый – ирландец. Видимо, он пытался придать своей таратайке сходство с настоящим экипажем: сколотил что-то вроде навеса, на который натянул старую ткань, и поставил внутри четыре обитые тканью скамейки. Четыре! Кого он собрался перевозить? Теннисную команду?
– Здрасьте, – сказал нелепый возница и почесал свою рыжую шевелюру, едва не уронив отвратительно грязный картуз. – Куда пожелаете?
– С вами – никуда, – ответил я, ускорив шаг.
– Вы не смотрите так, у меня чисто. Домчу, как ветер! Всего два пенса, другие втридорога берут.
Я гневно остановился, подозревая, что, если не отшить его, он не отстанет.
– Никогда в жизни я не сяду к такому, как вы, – отрезал я. – И не вздумайте шататься по нашему кварталу, а то вызову полицию. Проваливайте.
– Зачем так грубо? Ехать не хотите, так и сказали бы: «Нет, спасибочко», – оскорбился возница. – Я закон не нарушаю, и человек я – ничуть не хуже вас!
– Это весьма сомнительно, – ледяным тоном ответил я.
Несколько секунд он смотрел на меня, но битву я выиграл: он отвел взгляд, пробормотал пару таких словечек, каких я и в пансионе не слышал, и подстегнул лошадь. Я раздраженно выдохнул. Мой отец и его товарищи героически присоединили к нашему королевству
