Опять же, более острое, чем у людей, зрение, хорошая реакция и сила весьма помогали там, где человек пасовал. Не случайно в его летной книжке очень быстро появилось несколько хвалебных записей. Вроде: «Техника пилотирования отличная. Летать любит. Трудолюбив. Летных происшествий не имеет. В воздухе спокоен, не устает, летает уверенно» и тому подобных.
Поэтому за изучение «Ила» сержант взялся с бесконечной уверенностью в собственных силах. При ближайшем рассмотрении машина ему понравилась. Не чета, конечно, «Когтю», но для здешних реалий очень даже ничего: послушная, с хорошим вооружением и бронированием. Настоящий «летающий танк», как прозвали его в советских ВВС. Напрягало разве что отсутствие стрелка, который явно напрашивался для прикрытия задней полусферы. Ходили слухи, что в первоначальном варианте он был, но затем в силу неизвестных причин от него отказались. Странное решение.
Штурмовик изучали полтора месяца. Но все имеет свойство заканчиваться рано или поздно. Вот и несколько сотен пилотов запасного полка в итоге выслушали приказ и… Дивин схлопотал трое суток губы за пререкания с командиром после того, как узнал, что его оставляют в тылу в качестве инструктора.
«А вот хрена вам! – твердо решил экспат. – Ни за какие коврижки здесь не останусь». И дело было вовсе не в наличии такого уж жгучего желания повоевать, просто Григорию страсть как надоело возиться с новичками. А Рыжков, тот и вовсе стал являться в кошмарных снах.
Поначалу Дивина и слушать не хотели. От увещеваний командиры очень быстро перешли к наказаниям, но упрямый сержант стоял на своем. Разбирательство дошло до командира полка, но и подполковник Гусев не смог переубедить назойливого сержанта. В итоге смутьян огреб трое суток. А после отбытия наказания вдруг получил назначение в часть. Сначала Григорий заподозрил в этом какой-то подвох, но вскоре узнал, почему начальство сменило гнев на милость: в полк прибыла группа инструкторов из аэроклубов.
И вот в конце марта 1942 года сержант Дивин отправился на Северо-Западный фронт в 586-й ШАП[3]. Правда, как водится, не обошлось без ложки дегтя – в поезд экспат садился не один. Увидев в штабе попутчика, Григорий едва не застонал: только не это!
– Ну вот что ты лыбишься?
Рыжков недоуменно нахмурился:
– А что не так, товарищ сержант?
– Все не так, – Дивин едва сдержался, чтобы не выматериться. Вот ведь, нагадили-таки ему напоследок отцы-командиры, отомстили – подсунули вечную головную боль! – Ты почему раньше не уехал, чудушко?
– Так это, – засмущался Рыжков, – живот у меня прихватило. Вот и лежал в санчасти. А тут, значит, вы…
– Живот, говоришь, – недобро сощурился Григорий. – Что, на базаре шмотки сменял и обожрался на радостях? Смотри, если в дороге заболеешь, сам из вагона выкину, мне засранцы поблизости не нужны. Понял?!
Тезка испуганно
ШАП – Штурмовой авиационный полк.
