временем офицеры сгрудились, о чем-то посовещались. Грузный немец с блокнотом вышел вперед и объявил собравшимся, что можно принести все нужное для отправки мужчин в Германию. Женщины побежали по домам и вскоре выкладывали перед офицерами принесенные вещи. Немцы деловито копались в пожитках, отбирали и уносили понравившиеся им вещи. Подошли подводы, запряженные тощими лошадьми; на них погрузили согнанную рабочую силу и под крики и вой оставшегося народа повезли по направлению к Гродно. Когда подводы выехали с площади на улицу, с одной из подвод вдруг соскочил человек и побежал во дворы. Немцы поздно среагировали, скинули винтовки, начали стрелять.
– Это же Мойше! – крикнула стоявшая рядом с Леей девочка. – Мойше Тарловский!
Лея тоже узнала в бежавшей фигуре своего сына. Она не могла поверить своим глазам, стояла, затаив дыхание, и молила бога, чтобы он отвел пули от ее мальчика.
Больше своих старших братьев Гершон никогда не видел. Мойше действительно удалось бежать, но в Крынках он так и не появился. Про Соломона и Баруха доходили противоречивые слухи. По одним – работа в Германии была настолько тяжелой и непосильной, что мало кто из увезенных земляков пережил военные годы. Но Гершон хотел верить в другую версию. Доходили вести, что некоторым из вывезенных из Крынок мужчин удалось бежать, и члены еврейской общины Германии сумели вывезти их из охваченной войной Европы в Америку.
Гершон пережил еще одну облаву, но на третий раз ему не повезло. Немцы ввалились в дом неожиданно, рано утром, когда семья садилась за стол. Лея попыталась заслонить собой сына, но Гершон решительно отодвинул ее и шагнул вперед – нет смысла противиться и провоцировать насилие, тем более, когда рядом мать и младшие братья.
Гершон попал на подводу к взрослым мужчинам. В сопровождении конного конвоя их довезли до железнодорожной станции, где потянулось долгое ожидание. Через сутки подошел состав, мужчин загнали в товарный вагон, и поезд двинулся в сторону Германии. Для Гершона потянулись томительные годы немецкого плена.
В течение первого года пленных использовали на самых разнообразных работах. Гершон трудился на полях и на стройках, разгружал вагоны, ремонтировал дороги. Со временем практичные немцы разделили людей на группы, в зависимости от того, где их труд можно использовать более эффективно. Гершона, в совершенстве овладевшего кожевенным ремеслом на фабрике «Фиш», сначала определили в скорняжный цех, а со временем переставили на обувное производство, где тачали сапоги для кайзеровской армии. Там он и познакомился с Яковом.
Мужчины долго приглядывались друг к другу, не доверяя первым впечатлениям – жизнь в неволе приучает к осторожности. Яков, польский еврей, родом из Белостока, попал в плен в первые недели войны. За это время он освоился на чужбине, научился выживать и знал множество уловок – как улучить минутку для отдыха, не привлекая внимание охранников,
