тебе мало живности дома? Решила обзавестись новыми друзьями?
Матильда тоже всерьез опечалилась. Она знала, что Сенку затея не понравится. Но насчет живности он не прав. Питомцев у нее действительно было мало. Тараканов сразу можно вычеркнуть, так как от них преданностью и не пахнет. Мыши продаются за еду. Гномы не входят в категорию «животные». Муравьи не выдержали осады содержимым флакончика «от вредных насекомых» и тоже сбежали. Остаются только Сенк и Фэри. Но даже Сенк, по правде говоря, – питомец неважный: за ним не надо убирать, с ним не надо гулять, его не надо кормить пирожными из песка. Зато он заставляет младших сестер «каждое утро чистить зубы, причесываться и мыть за собой посуду».
– Ну, и куда мы это теперь денем?
Матильда поставила крышку от сливного бачка на пол, прислонив ее к стенке.
– Но им и здесь удобно…
– Зато мне неудобно, – в голосе Сенка уже слышалось раздражение. Он редко позволял себе демонстрировать сильные эмоции, но окружающие догадывались о них по голосу. Сенк знал об этом и привык выражать несогласие только «устрожением» тона своих слов. – Это туалет, им нельзя будет пользоваться, не сливая этих рыб в сток.
Матильда со вздохом приняла поражение. В силу детского оптимизма она даже на секунду понадеялась, что ее брат сейчас добавит «…поэтому давай лучше поселим их в раковине», но вместо этого Сенк только вышел в прихожую и вернулся с ведром для мытья полов. Окунь в сливном бачке повернулся к нему другим боком. На мелких рыбок в унитазе появление бледнолицего и вовсе не произвело никакого впечатления.
– Где ты их достала?
Матильда молчит.
– Давай, рассказывай, кого ты уже ограбила.
Подобное обвинение вызвало новую волну негодования в Матильде, и не сказать ничего в свою защиту она не могла:
– Они были пленниками того бородатого типа, который у нас под лестницей живет. Он их пытал. Он снимал с них скальп!
Сенк на секунду задумался, вспоминая, кто живет у них под лестницей. Затем склонился над унитазом и по одной начал руками вылавливать рыб и выкидывать их в ведро.
– А, это тот бомж, в серой шапочке? Он каждую субботу на рыбалку ходит. Перебивается рыбалкой и попрошайничеством. Мадемуазель, ты отобрала у него обед.
Матильдина совесть молчала вместе с Матильдой, хотя сама Матильда была вне себя.
– Я спасла их от смерти! Сам подумай, что важнее: чья‑то жизнь или чей‑то обед?!
Она прекрасно понимала, что апология обречена на провал, потому что в системе приоритетов ее брата обед был порой важнее чьей‑то жизни, если этот «кто‑то» – рыбы.
Переместив в ведро всех обитателей сливного бачка, Сенк наконец разогнулся и задумчиво посмотрел на окуня. Поясница ныла. Недавно четвертый десяток пошел – пора и о здоровье печься.
– Я так понимаю, ты не разрешишь мне пожарить твоих друзей с пюре?
У Матильды от возмущения перехвалило дыхание. Как, ну вот как?! Как может самый добрый и умный в мире,
