и смотрела сверху на школьный двор. Увидев меня, сначала демонстративно отвернулась, а потом флегматично высказалась в пространство.
– Это не я, но ты мне, конечно, не поверишь.
– Алёнка, пока это неважно, ты просто расскажи, что случилось.
– Я не знаю. Сидела на уроке, а они все начали кусать друг друга. Потом разбежались по школе. Я видела, они там лежат… Везде. Во всех классах. Вроде бы дышат.
Приехавший следователь Серых сразу же взял в оборот запершихся в директорском кабинете завуча и двух охранников, а меня отозвал в сторону.
– Послушай, Федора, дело серьёзное, просто так замять не удастся. Формально Алёнка не оборотень и я не должен привлекать судей, но этот фокус всё равно не сработает. Тут пострадавших целая школа, и объяснить произошедшее будет очень трудно. Нельзя это так оставлять, ты понимаешь? Скажи своему Царёву, что это уже перебор.
Перепуганных детей – тех самых – нашли в спортивном зале. Помимо лохмотьями висящей одежды и жалобно выпученных от осознания своих проступков глаз, ничто не отличало их от прочих ребят, отправленных сегодня родителями на учёбу.
Довольно быстро стало очевидно, что они и сами не очень понимают, зачем натворили все эти ужасы и почему всё закончилось так же внезапно, как и началось. Морок сошёл, застав их на четвереньках, в драных штанах и с исцарапанными коленями. Один мальчик всё пытался приладить напрочь оторванный от рубашки рукав, но не выходило и он так волновался, как будто это самая важная вещь на свете.
Следователь Серых ругался, просматривая записи с камер и удаляя их. Местные охранники сунулись было помочь с аппаратурой, но были выгнаны взашей – зато после вскрывшегося позорного бегства от очумевших детишек на их лицах читалась готовность подтвердить любую версию, чтобы только не вылететь с работы.
Штатный школьный психолог, благополучно переживший ЧП в учительском туалете, предусмотрительно подперев дверь шваброй и стараясь не дышать, теперь вылез и пытался решить, с кем начать работать, с жертвами или с нападавшими, или совсем радикально – сбежать незаметно домой, хряпнуть сто грамм и выключить телефон. Или наоборот – сперва телефон, а потом сто грамм, но планам не суждено было сбыться, завуч вовремя отловила его и направила к «провинившимся».
– Куда этих? – я кивнула на монитор с картинкой из спортзала, где всё ещё сидели горе-шутники, поставившие на уши три этажа элитной московской школы и заставившие завуча глотать успокоительное, отдуваясь за отсутствующего директора, как раз удачно вызванного в министерство.
– Да никуда. Они не оборотни, не монстры, – Серых поморщился, – словом, никто. Гораздо важнее, кто или что заставило их вытворять такое. Понимаешь, к чему я клоню?
– С чего ты вообще взял, что это Алёнка?
– Не глупи. А кто же? Ты видишь здесь кого-то ещё, способного влиять на людей?
– Просто для протокола, я тоже была здесь рядом,
