такие паузы, чтобы лучше следить за реакцией собеседника.
– Здравствуйте, товарищ Сталин.
И вдруг:
– Я слышал, ты женился? Это правда?
– Да, товарищ Сталин, я уже год как женат.
– И на ком же?
Косарев рассказывал, что более всего был удивлен этому вопросу. Зная партийную кухню, он отлично понимал, что задолго до вызова в Кремль, еще при обсуждении с Молотовым, Ежовым, Кагановичем его кандидатуры, Сталин получил полнейшую справку о нем. И уж, конечно, не мог не быть в курсе семейного положения кандидата на такую должность!
Но Косарев и бровью не повел, ответив:
– Моя жена Мария Викторовна, дочь Виктора Ивановича Нанейшвили. – Но все равно допустил промах и добавил: – Маша рассказывала, что вы знаете ее отца…
И получил в ответ фразу, как пулю в лоб:
– Конечно, знаю. Он мой личный враг.
И замолчал.
Ни чаю, ни наставлений, ни вопросов.
Сталин отвернулся, даже не подав Косареву на прощанье руки, он дал понять, что аудиенция окончена.
Домой Косарев вернулся в подавленном состоянии. Стоял у форточки, курил папиросы одну за другой.
– Что случилось, Саша? – спросила его бабушка.
– После встречи в Кремле у меня такое чувство, что меня собираются не повысить, а услать куда-нибудь подальше, на Таймыр оленеводом.
Узнав о разговоре со Сталиным, Маша попросила отца, В.И. Нанейшвили, поговорить с мужем. И на другой день – откладывать было нельзя! – Виктор Иванович, гуляя с Косаревым по Александровскому саду, посвятил его в кое-какие мрачные подробности своих отношений с вождем.
Я не раз слышала от грузин, что Нанейшвили – достаточно известная в Грузии фамилия. Можно сказать, революционная фамилия. Уже начиная с того, что мать бабушки, Вера Павловна (прямо как у Чернышевского!), вступила в партию в 1902 году. Когда еще не было ни большевиков, ни меньшевиков. А ее муж, Виктор Иванович, – среди основателей Закавказского подполья.
Разумеется, он знал Иосифа Джугашвили по кличке Коба, дружил с ним. И благодаря этой дружбе, был осведомлен о многих темных его делишках. В частности, и о временах грабежей с убийствами, когда Коба добывал деньги для Красина и Ленина.
Но молчал.
Они были на «ты».
Вскоре после смерти Ленина, когда Сталин уже в качестве генсека приехал в Закавказье, они встретились, выпили и заспорили по национальному вопросу. Слово за слово, дело дошло до резкостей. И хотя в грузинском языке отсутствует матерщина, Виктор Иванович, первый секретарь Каракалпакского обкома партии, все же нашел для вождя такие слова, от которых того передернуло.
Такие слова ни мужчине, ни большевику простить невозможно.
Этого оказалось достаточно, чтобы Виктор Нанейшвили в лице злопамятного и крайне мстительного Сталина нажил себе врага.
Поговорив с тестем, Косарев еще больше
