на сладкую похвалу.
Парню было все равно, поверит ему Юра или нет. Хочет, пусть смеется над ним, но если обидит маму, то ему не жить. Не будет никаких повторных предупреждений.
– Все? – Юра скалился, пытался иронизировать, но угроза явно подействовала на него.
Взгляд его поплыл от сомнений в собственных силах. Олег действительно дитя улицы, его воспитывала сама жестокость, он и воровал, и дрался насмерть, возможно, и убивал. Было бы глупо испытывать его на прочность.
– А вас, значит, Юрий зовут? – спросил Олег и обезоруживающе улыбнулся.
– Юрий Васильевич.
– Не буду вам мешать, Юрий Васильевич.
Олег зашел в комнату, которую не отказался бы считать своей, закрыл за собой дверь.
Кровать полуторная, платяной шкаф с зеркалом, трюмо, но женских вещей – тюбиков, баночек, флаконов – на нем не видно. Не похоже, что это мамина спальня. Возможно, гостевая комната.
Квартира трехкомнатная, в евростиле. Откуда? Сама заработала или спонсоры вроде Юрия Васильевича помогли? Кто содержит маму? Любовники? А если клиенты?
Кровать была расправлена. В грязных джинсах Олег на нее сесть не решался, а раздеваться нельзя было, пока волна не схлынет. Он подошел к окну, осторожно, чтобы не испачкать, сдвинул белоснежную занавеску, глянул вниз.
Железнодорск – город серьезный, крупный транспортный узел, ключ к Северному Кавказу. Вид из окна открывался соответствующий. Четырехполосное шоссе, сразу за ним промышленная зона, кирпичные цеха, башни рельсовых кранов, дымящие трубы. И промышленность здесь, и сельское хозяйство. Все есть, работу найти будет несложно.
Но еще рано загадывать на будущее, сначала нужно удержаться в настоящем. Если мама хотя бы намеком покажет ему на дверь, то он сразу же уйдет.
Но мама зашла к нему в комнату вовсе не для того, чтобы прогонять его. Он все так же смотрел в окно. Она встала у него за спиной, мягко положила руку ему на плечо и сказала, что Юрий Васильевич ушел.
– Ты не обижайся, у него вздорный характер, – со вздохом проговорила женщина.
Конечно же, Олег хотел знать, кто он такой, этот Юрий Васильевич, но спрашивать не стал. Во всяком случае, вслух.
Но мама почувствовала его настроение и тихо произнесла:
– Мы уже давно знаем друг друга. Он переживает за меня.
– Я действительно не сахар, и со мной не просто, – выдавил из себя он.
– Я понимаю, – так же неохотно призналась она.
– За твою юбку я не держусь.
– Я за тебя держусь! – Мама положила ему на плечо вторую руку. – Если ты уйдешь, то сделаешь мне очень больно.
Олег не видел ее, но почувствовал, как она ткнулась лбом в его спину.
– Мне и так больно. Я так перед тобой виновата. Ты меня прости!
– Я простил, – сказал Олег.
– А Юрий Васильевич пусть идет к черту! – Мама заметно повеселела. – Будет он тут нам указывать!
– Не надо нам указывать, – заявил Олег и улыбнулся.
Он почему-то
