и загреметь.
– Да я что, не понимаю… – начал Саня, но отец жестко оборвал его.
– Не понимаешь! Потому что тебя еще не ломали через колено.
– А тебя что, ломали? – осторожно уточнил сын.
– Гнули, – криво ухмыльнулся Матвеев-старший. – Если бы не свалил вовремя, то сломали бы. Дураком был, свое доказывал до кровавых соплей, когда начальником мехмастерских работал.
– А что не устраивало?
– Да всё! Что ни день, то какой-нибудь халявный заказ. То ворота на гараж сварить, то забор, то навес. «Дай, дай!» Откуда? Ни материалов, ни фондов. А работяги всё это видят и себе тянут. Несли всё, что под руку попадало.
– Так отказался бы эти заказы выполнять.
– Отказался! Сразу комиссия из «Народного контроля». Столько накопали – еле ноги унес…
– А другие как работают?
– Так и работают. Один принцип: не спорь и делай что прикажут. Давай заканчивать, тебе сегодня еще к репетитору.
Михаил Иванович отвернулся, давая понять, что разговор окончен. Саня замер, слегка вытаращив глаза. Ему казалось, что отец напрочь отстранился от проблем семьи и полностью погрузился в собственный мир. То, что отец был в курсе его дел и помнил расписание занятий, приятно удивило Саню. Это неожиданное открытие отодвинуло прежние обиды, и всё больше в нем крепло ощущение, что все последние годы в доме жил чужой человек, а вот сейчас вернулся его настоящий, родной отец. Хотелось как-то выразить это возникшее нежно-щемящее чувство, но Саня стушевался, просто кивнул, повернулся в сторону выхода и неожиданно спросил, не поворачивая головы:
– Ты реально пить бросишь?
– Это не трудно, – скривился отец. – Смысл обрести сложнее.
– Смысл? – непонимающе уточнил сын, медленно разворачиваясь к нему.
– Да, Саня, долбанный смысл. Тупо всё как-то. Как пошло дело к полтиннику, так и заклинило. Скучно, тоскливо. Ты вырос, у тебя своя жизнь, уедешь через месяц-другой… Что впереди? Жизнь стала похожей на замкнутый круг, из которого не видно выхода.
– Ба-а-атя? – протянул Саня. – Неужели заняться нечем, кроме как бухать?
– Не напрягайся. Разберёмся. Завтра пойду к Ерохину на работу проситься.
– Ерохин – это директор консервного? Ты его знаешь?
– Знаю, – коротко кивнул Михаил Иванович. – Одноклассник мой, сосед и дружок по детству. Месяц назад механиком звал. Пойду узнаю, что как. Матери только не говори, непонятно ещё.
– Как скажешь, – весело бросил Саня, выбегая из гостиной.
******
В кафешке пахло подгоревшим жареным луком, пельменями и водочным перегаром. Столики в тесном зале были покрыты белыми скатертями не первой свежести. Саня огляделся: у стены скучала тучная официантка в маленьком кокетливом фартучке и белой кружевной наколке в кудрях, за стойкой возвышалась её точная копия. Чуть поодаль, справа, клевал носом перед стаканом с вином одинокий
