на меня. В глазах детская беспомощность. От ужаса по телу пробежал ледяной озноб. Что делать? Ведь он ещё жив.
– Па, ты слышишь меня? Если слышишь и понимаешь, то просто закрывай и открывай глаза, когда я спрашиваю тебя. Не спеши. Потихоньку.
– Ты хочешь пить? – он закрыл и открыл глаза.
– Хорошо, не волнуйся, я понимаю тебя.
Он пил с такой жадностью, будто несколько дней провёл в безводной пустыне. Но напиться толком не мог. В глазах всё та же детская беспомощность. Ни злости, ни отчаяния, ничего, кроме боли.
– У тебя болит живот? Сильно? – Он снова закрыл и открыл глаза.
– Я сделаю тебе массаж и дам лекарства, станет легче.
Когда прикасалась к умирающему человеку, руки чувствовали его боль и забирали её. Она переходила ко мне, а ему становилось немного легче. Так мы делили боль на двоих. На двоих делили смертельный страх. Он боялся неизвестности. Боялся смерти. А мне не давало покоя чувство собственной беспомощности. Я ощущала себя жалкой, бессильной изменить ситуацию. Пытаясь сохранить хоть какую – то видимость спокойствия, принялась готовить вещи, в которых будем хоронить отца. Бельё, носки, обувь. Где эти чёртовы туфли? Куда они делись?
Отец уснул. А я искала подходящую рубашку и костюм. Мы проверяли его через каждые полчаса, но он не приходил в себя. Лицо покрылось испариной, сердце продолжало биться, но сознание отключилось. Обтирали влажным полотенцем и постоянно смачивали губы. Тело реагировало, он автоматически пытался пить. Прошли сутки. Никаких изменений. Он так и не пришёл в себя. Впал в кому. Казалось, спит. Сердце продолжало качать кровь. К вечеру заметили: на еле тёплых руках появился синеватый оттенок. Наступила ночь. Каждый час длился словно в другом измерении…
За последние три дня я постарела будто лет на двести. В два часа вместе с матерью обтёрли его. Кожа на теле стала синеть. Через двадцать пять минут сердце остановилось. Он пытался открыть глаза, но смог приоткрыть только один. Взгляд ничего не выражал. Мама закрыла глаз рукой, и мы аккуратно положили тело на кровати. После приезда полиции и «скорой» решили не терять времени, привести тело в порядок. Вымыть. Одеть. Родственников у нас нет, помочь некому, пришлось всё делать самим.
Я залезла на кровать, взяла отца под руки со спины, чтобы удержать в сидящем положении. Мать аккуратно снимала с него тёплую кофту. Парализованная рука никак не поддавалась. Стали разрезать вещи ножницами. Пошло быстрее. Всё делали молча, говорили друг другу только самое необходимое. Мы берегли силы, их почти не осталось, а впереди – похороны. Хотелось, чтобы всё закончилось как можно быстрее. Когда разрезали и аккуратно сняли майку, увиденное шокировало: вся спина, бока и руки покрыты синими пятнами. Тело начало разлагаться, когда он ещё дышал. Сердце билось, но человек фактически был мёртв.
– Ма, потихоньку оботрём его, оденем… придётся перенести и положить на пол. Нельзя оставлять на
