вскрикнул, словно от неожиданной и резкой боли. Чернота расплылась, как пятно на тряпке.
«Коллапсар. Вот что это».
– Бегите! – Таня толкнула Реккке, и выстрелила, отпрыгивая в сторону. У них ничего не получится, понимала она. Учёный проиграл бы амёбе в скорости бега, а её полусамодельный бластер против сингулярного вещества – всё равно что консервный нож.
За спиной полыхнуло холодом. Взрыв наоборот: коллапсар втягивал. Впереди выл двигатель корабля. Илай потянул Таню за руку; по наскоро выброшенному трапу они вскарабкались одновременно.
– Будет трясти, – сообщил Лямбда. – Приготовьтесь к перегрузке.
Внизу складывался внутрь себя человек-антивещество, он уже выдрал глыбу бетона весом в пару тонн, дверь ангара и какой-то железный шкаф. Рой разбитых лапочек реял стеклянными насекомыми над катастрофой микросингулярности.
– Ох, боже… он не… – Рекке выглянул в иллюминатор вслед за Таней.
– Нет, планету не разорвёт. Щас остановится.
Рекке продолжал смотреть, Таня же отползла от иллюминатора и прислонилась к переборке. Лямбда выводил корабль в пике.
– Держитесь, немного прижмёт, – хмыкнула она и захохотала.
Перегрузка вжала обоих в переборки. Корабль тряхнуло: Лямбда выводил его в прыжок с околопланетной орбиты, опасный маневр. Военные пилоты так делали, а вот гражданскому наверняка вкатали бы штраф в несколько тысяч кредитов. Мало ли кто из пассажиров со слабым сердцем или ещё какими-нибудь не найденными болячками.
Таня стиснула зубы и держалась за какой-то поручень. Напротив неё судорожно хватал губами воздух Рекке. Илай. Лицо у него пошло красными пятнами.
Да-да, вот именно поэтому гражданским пилотам и запрещено было выводить транспорт в «пике».
Внутренности прилипли к позвоночнику; Таня закрыла глаза, будто пытаясь веками удержать их в орбитах. Отпустило так же внезапно, перегрузка сменилась невесомостью. Она воспользовалась передышкой, чтобы подплыть к Илаю – тот барахтался огромной лягушкой, —схватить за воротник тёмно-серой рубашки и приложить затылком.
Благо, в невесомости это безопасно.
– Ты. Какого хрена. Что это были за говнюки.
Илай замотал головой. Он всё ещё дышал с усилием, но Таня не собиралась поддаваться жалости.
– Отвечай.
Илай снова помотал головой, замахал руками и закашлялся. Наверное, он пытался изобразить, что ему очень плохо и говорить он не может. Таня сжала его шею:
– Последний раз спрашиваю по-хорошему. Что ты натворил? Стырил у мафии бабло? Кинул кого-то на пару миллионов? Грибник хренов.
– Н-нет, – Илай выкашлял слово. – Я… я объясню.
– Валяй. У тебя есть пара минут, пока не войдём в прыжок и не восстановится гравитация. Потом будет больнее.
Затылок Рекке с глухим стуком приложился к переборке. Таня немного блефовала: она без труда могла справиться с нетренированным мужчиной, но если не ставила
