страной как хотел, помыкая беспомощным королем. Эстебан уверял, что премьер-министр – это просто вежливое наименование диктатора. Но дочка у него хороша до безумия!
Пролетарское происхождение Эстебана потенциального тестя совершенно не устраивало. Поэтому на первой, и единственной, встрече с Примо де Риверой Эстебану предложили альтернативу – либо унести ноги как можно дальше от испанской земли, либо получить выстрел в затылок.
Пока Примо де Ривера снимал свою винтовку с предохранителя, Эстебан успел ответить, что уже сделал выбор в пользу варианта номер один, и торопливо попятился прочь, чтобы не показать затылка человеку с ружьем, и даже не взглянул в ту сторону, где всхлипывала его девушка.
Унести ноги как можно дальше, думал Эстебан, и отправился на север, а оттуда еще дальше на север, а оттуда еще севернее, и наконец в такую северную даль, где зимой озера от холода превращаются в лед. И решил, что, пожалуй, хватит. Тут и остался. Работу на литейном заводе он получил три года назад благодаря католическому священнику, который помог перевести, прости его, Господи, выдуманную историю, будто в Испании Эстебан занимался взрывчатыми веществами, тогда как на самом деле основным его занятием был сбор помидоров.
Впоследствии Эстебан худо-бедно выучился изъясняться по-шведски и стал вполне сносным взрывотехником. А под руководством Аллана сделался настоящим профессионалом.
В бараке литейного завода Аллану жилось неплохо. Уже год спустя он, благодаря Эстебану, прилично объяснялся на испанском. Спустя два года заговорил почти бегло. Но понадобилось целых три года, чтобы Эстебан оставил наконец попытки втемяшить Аллану свою испанскую версию всемирного социализма. Эстебан все средства перепробовал, но Аллан не поддавался. Эта сторона личности закадычного приятеля оказалась для Эстебана загадкой. Не то чтобы Аллан имел альтернативные взгляды на порядок вещей и возражал: дескать, все должно быть на самом деле совсем наоборот, – нет, у него словно вообще никаких взглядов не было. Или, может быть, в этом и состояли его взгляды? В конце концов Эстебану ничего не осталось, кроме как смириться с непостижимым.
Аллан, со своей стороны, столкнулся с той же проблемой. Эстебан – хороший товарищ. А что он отравился этой окаянной политикой – так что ж тут поделать? Небось не он один.
Времена года успели сменить друг друга еще раз, прежде чем жизнь Аллана приняла новый оборот. Началось с того, что Эстебан получил известие – Примо де Ривера ушел в отставку и бежал из страны. Там явственно наметилась демократия, а то и вообще социализм, и Эстебан такого пропустить не мог.
И поэтому решил как можно скорее возвращаться домой. Литейное дело идет все хуже, поскольку сеньор Пер Альбин решил, что никакой войны больше не будет. А у дружищи Аллана какие планы? Может, и он тоже поедет, за компанию?
Аллан призадумался. С одной стороны, никакая революция его не привлекала, ни испанская, ни любая другая.
