(быть может, самые важные) сферы нашей жизни, а Вы как раз найдете к ним доступ. Но как будто и от этих сфер смердит тухлятиной. Нужно что-то совсем другое, но это другое так далеко и невероятно, что и мечтать о нем неловко. Русская действительность никогда еще не была такой плоской, уютной, коварной, циничной, безмысленной и загадочной, нежели теперь. Если б<ы> Вам удалось приглядеться к вещам ближе (это еще не значит вернее – где истина?), то Вас поразили бы самые несуразные не то мерзкие, не то милые сюрпризы. Для эстетического отношения есть во всяком случае материал, и я «смакую», как еще никогда. Не презирайте меня за это – черта эта в общем механизме и лишенная значения.
Целую.
<Приписка к дате:> Какое-то ноября по-французски. – Увы, это все отсюда бесконечно далеко. И в Salon d’automne оттого не поехал. Где нам!
Мой милый Дима,
Мне хочется сегодня сказать тебе несколько слов. Мы давно не писали друг другу. Но за это время я часто и с любовью думал о тебе.
Неожиданная смерть Лидии Дмитриевны Ивановой поразила и взволновала меня. Стало как-то жутко, страшно и за себя, и за других, близких. И вот я хочу сказать тебе, что, несмотря на внешнее отдаление и на многое, разделяющее нас, – ты мне близок и дорог как прежде, и что память о прошедшем будет для меня всегда драгоценна.
Не отвечай мне, если не почувствуешь искренней потребности.
Просто мне хотелось, чтоб ты знал, что я не забыл тебя.
Любящий тебя
Дорогой Дима,
Твое письмо о смерти И.И. Щукина потрясло меня400. Что же это за загадки? Что привело его к самоубийству? Слышал я, что в этом году как раз кончился его многолетний роман. Кто кого бросил? Бакст уверяет, что она, как всякая француженка, должна быть похожа на пьявку: насосавшись, отпадает. – Если это так, то можно понять его душевную пустоту (хотя дама она была довольно несносная и не очень аппетитная). Но странно было уже то, что год назад он продал всю свою художественную библиотеку Голубеву401. Видимо, он начинал сбиваться, терять почву. Да и отношение его к коллекции за последнее время было странное: он перестал в нее «верить»402. Несмотря на то, что «принято было» его не любить, у меня сохранилось после этого моего пребывания в Париже скорее приятное воспоминание. Он очень изменился сравнительно с прежним. Но эта перемена и повела его к смерти. Во всяком случае, трагический конец этот сообщает ему теперь ореол. «Не всякий» отравится. И если следует считать самоубийство малодушием по сравнению с тяжелым подвигом вынести сознательно свою жизнь до конца, то с другой стороны самоубийство – акт глубокого героизма и красоты в сравнении с тусклым прозябанием и унизительным закрыванием глаз. И.И. вырос теперь для меня в неожиданную высоту, и я думаю, Ты это чувствуешь тоже. Я думаю тоже, что Тебе не только совестно перед ним, но и жаль того, что не оценил
Дата написана карандашом и, вероятно, принадлежит Философову, обозначая день получения письма.
Щукин Иван Иванович (1869–1908) – коллекционер, журналист и искусствовед, сотрудник «Весов», постоянно живший в Париже с 1893 г., брат более известных С.И. и П.И. Щукиных. Покончил с собой, приняв цианистый калий, 2 января 1908. Среди причин его смерти называлось тяжелое денежное положение, отчасти вызванное романом со «старой, хорошо известной м-ль Бертой» (Из записей Н.И. Вишнякова //
Голубев Виктор Викторович – коллекционер персидских миниатюр. Жил в Париже. Сведения Нувеля о судьбе богатой библиотеки И.И. Щукина не вполне верны: большая ее часть была подарена владельцем парижскому Институту восточных языков.
Основным предметом собирательства И.И. Щукина были картины старых испанских мастеров. Однако после его смерти выяснилось, что значительную часть собрания составили подделки.
