к «Несокрушимому».
АИИДА переключилась на системы наведения ПВО и ПРО.
Заработали крупнокалиберные многоствольные кинетические орудия, выкашивая в рое истребителей гигантские бреши.
АВИА группа подняла все имеющиеся в ее распоряжении перехватчики.
Беспилотники сошлись в ближнем бою, выкручивая немыслимые фигуры пилотажа. Группа дронов-ракетоносцев чужих, прорвавшись сквозь заслон патрульных перехватчиков, вышла на линию атаки.
–Уходим! – предложение ИИ было наиболее подходящим.
Сабрина налегла на штурвал ожидая команды на манёвр.
Маршевые двигатели «Несокрушимого» не раз уводили дредноут с вектора огня.
Кнопка активации закрыла Серафиму почти всю картину «Божественного Взора».
–Отказ, энергию на щит, подготовиться к удару.
– Уровень ожидаемых повреждений критический, надо уходить.– неунимался ИИ
– Нельзя! За нами почти две сотни гражданских…
– Есть энергию на щит.– ответило звено энергетиков.
Получив отказ в стыковке, местные суда начали скапливаться в зоне швартовки, но первые же залпы заставили их кинуться врассыпную, а после ракетного удара по жилому комплексу все дружно устремились к ретранслятору, стараясь держаться в кильватере ШДББ 74-4, закрываясь им словно щитом. Уйди «Несокрушимый» с линии атаки, ракеты чужаков с разделяющимися самонаводящимися боеголовками, разметали бы всю эту флотилию, а это тысячи жизней. Березкин верил в крепость брони своего судна, и не мог поступить иначе.
Залп не заставил себя ждать.
– Твою мать, разделяющиеся… – прорычал Анискин.
Системы защиты зарокотали, выпустив в сторону противника высокотехнологичные тепловые ловушки, облако кинетических снарядов и ракеты-перехватчики.
– Плять слишком много. Картечь кончилась…
Вынырнув из облака бушующей энергии ракеты противника рассыпались на множество самонаводящийся зарядов.
Пробив щиты, тяжелые протонные торпеды с кумулятивными боеголовками впились в броню, АИИДА ахнула. Серафим заскрежетал зубами: болевые ощущения помогали осознать тяжесть полученного урона, он был просто колоссален. Заряды сдетонировали, затмив все ярчайшей вспышкой. Плавилась броня, горели проводка и переборки. Дикая боль заставила закрыть глаза.
Серафим попробовал проморгаться и восстановить визуальные функции «Божественного Взора», но световой след от вспышки не исчез. Глаза жгло, а свет давил на сетчатку сквозь закрытые веки. Левую сторону туловища пронзила ужасная пульсирующая боль. Необычная тяжесть наполнила тело.
– Он жив! – крик раздался прямо над ухом. – Сир Апраксис жив!
Чьи-то сильные руки подняли Серафима, он попытался открыть глаза. Но боль снова отключила сознание. Березкин провалился в небытие.
* * *
Погребальный костер Огнерука
