нашел миссис Теллер в маленькой гостиной старшей медсестры, где, кроме них двоих, никого не было. Миссис Теллер спросила его о новостях, как только он шагнул в дверь, но ему нечего было ей сообщить. Он стал извиняться, как будто был виноват, что ее мужа не нашли.
Чтобы отвлечь миссис Теллер, Ратлидж спросил, была ли с ней ее семья этим утром.
Дженни Теллер вздохнула и покачала головой:
– Они вернулись около восьми. Видно было, что они не удовлетворены действиями полиции. Я сказала им, что вы приходили повидать меня, но они остались недовольными. А сегодня утром Эйми – жена Эдвина – сказала мне, что Эдвин и Питер не уверены, что Уолтер все еще в Лондоне. Поэтому они отправятся искать его там, где, как они чувствуют, он может быть. Я знаю, что Сюзанна, жена Питера, поехала в Корнуолл, так как его семья часто проводила там лето, когда он был ребенком. Я думаю, это чепуха, но они так же беспокоятся, как я. – Она отвернулась, чтобы Ратлидж не мог видеть ее лица. – Я спросила Эйми, не может ли она остаться здесь со мной. Но она хотела поехать на ферму Уитч-Хейзел на случай, если Уолтер решил отправиться лечиться домой. Но он знает, что я в Лондоне, и ему не пришло бы в голову ехать в Эссекс.
– Он мог проснуться, не найти вас здесь и отправиться в Эссекс на поиски, – сказал Ратлидж.
– Но он знал, что я бы не поехала так далеко. Что касается его семьи, я чувствую себя брошенной. Братья Уолтера больше беспокоятся о нем, чем обо мне. Это звучит эгоистично, не так ли? Но они были здесь вчера вечером, донимали полицию, и я видела, что им трудно усидеть на месте.
– Думаете, они могут знать что-то, о чем не рассказали полиции? О болезни вашего мужа или его исчезновении?
– Что они могут знать? – Помолчав, она сказала: – Уолтер хороший человек, он пытался соответствовать своему призванию. Он добрый, внимательный и не принадлежит к тем, у кого могут быть секреты. Уолтер не оставил бы меня в таком беспокойстве, если бы был в здравом уме. Я в этом уверена. Безусловно, вчера он сам не знал, что делает. Страшно думать, что он болен, не может верно судить о вещах и позаботиться о себе.
– Понимаю. – Ратлидж посмотрел на старшую медсестру, интересуясь, хочет ли она что-нибудь добавить, но она с беспокойством наблюдала за миссис Теллер и, только почувствовав на себе его взгляд, повернулась к нему:
– Я могу лишь сказать, что мистер Теллер был очень подавлен своей болезнью. Возможно, он боялся, что такое состояние сохранится до конца его дней.
– Тогда улучшение должно было очень ободрить его, – заметил Ратлидж. – Но этого не произошло. Я прихожу к мысли, что у него на уме было что-то еще. – Он снова повернулась к миссис Теллер. – Где он мог, вероятно, объявиться, если был обеспокоен?
– Почему он должен был где-то объявляться? Ему достаточно было спросить одну из сестер, куда я ушла. Они бы сказали ему. – Она заморгала, сдерживая слезы. – Это был единственный раз, когда я оставила его. Я долго не спала – боялась, что он умрет.
– Когда сестра Агнесс заглянула к нему незадолго до трех
