они даже трех дней не заслуживают.
В этот момент Эуген подходил к двери парадного зала и услышал слова господина, от чего очень перепугался, но переборов себя вошел.
– Да, вы правы, господин, – согласился шут.
Услышав разговор, Эуген не решался заговорить о заключенных, но он должен был это сделать!
– Заключенные требуют еды, светлейший сударь! – воскликнул Эуген.
Эугену, на тот момент, исполнилось лишь восемь лет, но он уже успел поумнеть за год в замке Уолтер и значительно повзрослеть.
Господин, услышав слова своего пажа, повернулся к нему и, сердясь, сказал:
– Как они могут требовать у меня большей милости, чем я им оказал! Подайте им остатки от моего завтрака! И будьте с ними аккуратнее, они опасны, очень опасны!
Мурашки прошлись по спине Эугена, он еще ни разу не заглядывал в тюремную камеру с заключенными. Его воображение рисовало жуткие картины: он поверил в то, что восставшие могут до сих пор представлять опасность.
Через несколько минут Фалберт добавил:
– Вот, что еще! С Уцем сходите, нарубите дров, зима скоро начнется!
Рабан снарядил Уца в парадном зале. Церемония снаряжения была очень похожа на подготовку к охоте. Сигфрид и Эуген подготовили топоры, которые наточил палач. Пока шла подготовка, погода испортилась: поднялся ветер и стал злобно скидывать с деревьев старую листву. Он навевал грустные мысли.
Слуги скакали друг за другом, как на охоте.
– Казнят их, ей Богу, казнят! – сказал Сигфрид Эугену, пытаясь догнать лошадь Уца.
Эуген сидел позади Сигфрида и молчал. Услышав слова Сигфрида, Рабан сказал:
– Синьор не щадит тех, кто бунтует против него. Это, правда, лишь второй случай за его жизнь, но в прошлый раз он дал приказ расправиться с восставшими уже на следующий день!
– Может, он их помилует, – тревожно сказал Эуген, переводя взгляд на Рабана.
– Не знаю, что им будет лучше, мой друг! Не знаю…
Они нарубили дров, а затем отправились кормить заключенных.
Эуген не мог справиться со своим любопытством, несмотря на то, что страх перед восставшими сильно пытался противостоять этому чувству, но все же любопытство победило! Эуген заглянул в тюрьму в тот момент, когда тарелку с едой поставили на пол, а через три мгновения снова закрыли на крепкий засов. Мальчик лишь ненадолго успел увидеть их измученные фигуры, после чего до вечера прокручивал этот момент в голове.
Вечером, когда Эуген и Сигфрид укладывались спать, Эуген спросил:
– Что будет с этими крестьянами?
– Казнят, однозначно.
– Но это слишком жестоко! Они же просто хотели снижения оброка, мне это Рабан сказал.
– Я тоже это слышал, но синьора нельзя переубедить, поэтому нужно всем смириться и спать, – заключил Сикфрид, а через время
