ответил:
– Истинно так, благословенная.
– Ты ненавидишь меня? – спросила она.
Он посмел посмотреть ей в глаза:
– Мне так казалось.
Под неровный бой барабанов она вдруг поняла, насколько устала. Взгляд ее стал непреклонным. Офицер заморгал, потупился, скорее из страха, чем из почтения. И в этот самый момент она буквально ощутила вокруг себя, над собой, перед собой…
Тень своего проклятого мужа.
– Ну а теперь?
Он облизнул пересохшие губы.
– Не знаю.
Она кивнула:
– Отныне рыцари-инкаусти охраняют меня и моих детей, Саксиллас… И ты – мой новый экзальт-капитан.
Офицер помедлил какое-то мгновение, однако мгновение это открыло ей всю глубину его горя, и то, что он оплакивал своего шрайю, как оплакивал бы другой смерть возлюбленного отца.
– Расставь своих людей, – продолжила она. – Обеспечь охрану Имперского квартала.
Она замолкла под тяжестью – или даже невозможностью – предстоявшего ей дела.
Мерно рокотали барабаны, предвещая ужасы Карасканда.
– А потом приведи из Ксотеи моего убийцу.
Дядя свят, свят, свят. Так-то, брат! Дядя сдох, ох-ох!
Мысленные дурачества продолжались, однако голос не разделял его настроения. Он не одобрял подобные шутки.
Я чуял это в ее взгляде… Он что-то сказал ей!
Но недостаточно! – фыркнул внутри него другой мальчишка. Ничего! Близкого! Cовсем ничего! O-oх, скверный бросок! Дядя свят! Какая жалость! Скверный, скверный бросок! Теперь все счетные палочки мои!
Если не вникать в подробности, Анасуримбор Кельмомас, божественный сын святого аспект-императора, сейчас ослабленный и больной благодаря злодеяниям вероломного и некогда любимого дядюшки, был всего лишь несчастным восьмилетним ребенком. Скучный и неблагодарный Ларсипп увлекал его по коридорам в дворцовый лазарет, попеременно рявкая наставления подчиненным и бормоча приторные утешения своему божественному подопечному.
– И у него было много-много помощников, – говорил худощавый спутник имперскому принцу, не удивляясь отсутствию реакции с его стороны. Дети, пережившие нечто подобное тому, что выпало на долю этого ребенка, обычно не слишком хорошо слышали… А говорили еще меньше. – Он столь же коварен, как и жесток. Нам просто необходимо очистить тебя, найти следы его прикосновения. Но только не надо бояться…
Быть может, хворь приласкала и душу мальчика.
– Но как мама сумела убить его? – спросил голос. – Она не обладает Силой!
– Какое это имеет значение?
– Но здесь совершается большее! И большее, чем все известное нам!
– Правда? Ты забываешь, что все они теперь мертвы, Самми! Все те, кто умел видеть!
Она казалась совершенно чудесной – перспектива ничем не ограниченной безопасности,
