не жёнами, а мальчикам, которые часто растут без отца, удобно быть «папами». Как дела обстоят у «девочек» с материнством?
К материнству они бессознательно не готовы, хотя могут очень хотеть детей. Внутри огромный страх и тревога родить ребёнка. Как правило, у таких «девочек» есть некое внутреннее отвержение своего образа мамы. Живот, кормление грудью – всё это по-взрослому, и маленьким девочкам это может не нравиться.
И сейчас, оглядываясь по сторонам, вы можете обнаружить массу примеров браков по типу «папа-дочка». Такие пары живут вместе не один год, и они действительно счастливы! Но как только мы возвращаемся к идее данной книги, мы вспоминаем, что хотим вырастить свободных, независимых детей, уверенных в себе. Когда ребёнок понимает, что мама без него пропадёт, это сразу лишает его внутренней свободы.
Почему мама пропадёт? Куда?
Отказываясь от независимости, мамы-девочки часто посвящают себя детям, всех себя без остатка. Школа – самая лучшая, отвезу, конечно! Занятия – самые нужные, подожду, конечно! Самостоятельность ребёнка вроде и есть, но она как тень – едва отсвечивает от большой фигуры родителя, который везде. Без него никак!
Общество также способно вешать ярлыки на наших детей.
В совместном исследовании профессора Сайте Белок и Сьюзан Левин изучали механизмы обучения детей. Они обнаружили яркий пример того, как ярлыки и наши предупреждения мешают им в жизни. В книге «Тридцать миллионов слов» Даны Саскинд описан эксперимент. В исследовании участвовали 17 женщин – учителей первого и второго классов и их ученики. В начале учебного года учителей оценили по критерию неприязни к математике. Затем у 22 мальчиков и 25 девочек проверили базовый уровень знаний по математике, и он оказался совершенно не связан со степенью «математической неприязни» учителей.
В конце года отношение к математике, которое в начале года демонстрировали педагоги, появилось у обучаемых ими школьниц. Девочки в классах с учителями, которых не радовала эта дисциплина, показали результаты хуже. Учителя при упоминании об отличниках по математике представляли мальчика, а девочку представляли, если речь шла о сильных в чтении учениках. И дело не только в том, что учителя начальной школы передавали ученицам собственную неуверенность в математике – девочки, усвоив негативные гендерные стереотипы, действительно получали значительно худшие отметки по математике, чем мальчики.
С другой стороны, ученицы в классах тех учителей, которые не боялись математики, обычно не демонстрировали гендерных стереотипов в этой дисциплине и получали такие же высокие оценки, как и мальчики.
Мы, наши родители, наши бабушки и прабабушки, росли на стыке нескольких эмоциональных и психологических травм: войны, репрессии, голод, перестройка, кризисы. И забота о детях так тесно переплелась с идеей выживания, что отлепить от себя ребёнка иногда означало бросить его. Перестать уговаривать учиться – это значит начать бунтовать
