выкинь! убавь! замени! принеси другое! Так вот, главная задача официанта, сиречь сценариста, сберечь свой сценарий и замысел на пути к экрану, не дать его растащить, разбавить, подменить, искорежить до неузнаваемости. У сценариста хватает врагов, самый коварный, алчный, самый голодный его враг – режиссер. Режиссер хитер и коварен, он будет либо льстив и велеречив, либо суров и даже зол, он будет восхищаться твоим сценарием или по-товарищески находить в нем изъяны – но что бы он ни пел, не пускай режиссера в соавторы, не уступай ему ни пяди своего текста. Однажды уступишь – конец, вечно будут тебя ломать, лезть в твой сценарий, половинить твой гонорар. Так учил Лунгин.
И последнее, тоже главное. Не мельчи. Помни о величии замысла. Даже если пишешь о бабочке, вселись в нее и взлети вместе с ней, представь, что она полноценный житель планеты и Вселенной и что у нее, как у тебя и у любого существа, есть свои проблемы и своя глобальная судьба. Не забывай, нет мелких тем, все зависит от взгляда. Так учил Лунгин.
Теперь, пожалуй, все. Ничего более не надо. Есть у тебя в голове живая история, знаешь законы жанра и профессии, садись и пиши; пиши, но будь осторожен: не засуши историю, не сбей с нее пыльцу подробностей, которые только и делают историю живой. Этому тоже учил их Лунгин.
Долгими немыми вечерами подмастерье Натапов сидел за своим «Стражем». Он медитировал, чтоб отворить душу, он молился, он впадал в транс или смотрел на жизнь простым и трезвым взглядом – все шло в дело. Он вспоминал свои самые лучшие мысли и подбирал к ним самые точные, единственные слова, какими мог увековечить их на бумаге. Он не боялся быть банальным, он боялся быть неискренним. К счастью, он быстро понял, что искренность не бывает банальной.
Наконец через труды и муку он спел свою песню, показал черновой вариант Лунгину и даже успел получить его благословение. «Канва готова, осталась вышивка», – сказал Лунгин, но окончания работы уже не застал.
Смерть учителя мобилизует на продолжение подвига. Натапов закончил сценарий, перекрестился, сплюнул, матюгнулся и отослал его на конкурс. Была не была.
7
Десятого июля пропели для Натапова фанфары судьбы.
Они выбрали для этого самое подходящее время.
День был жаркий, горький, удушливый, как и все то чертово лето; где-то горели торфяники, гарь стелилась над Москвой, заползала в квартиры, царапала горло и натурально душила. Наташа потела в универе, Натапов с утра освежался пивом; к двенадцати, выплеснув в стакан последнюю порцию желтой пенной прохлады, он почувствовал приступ острого недопоя. Обшарив квартирные закоулки, свои и Наташины карманы, надыбал денег еще на пять бутылок и поспешил в магазин.
Уже позже, когда все случилось, он вспомнил, что в те минуты совершенно забыл, что сегодня десятое, а думал лишь о том, что если найти пиво подешевле, хватит на шесть бутылок. Люди интересны не только тем, что помнят о самом важном, подумал
