ей голову, о маминой карте, не сработавшей в «Хол Фудс», о шутке с толстовкой, о том, как Лили пыталась быть милой, а я этого не поняла. Я испытывала огромное облегчение, как будто все мои страдания вышли наружу и растаяли. Но это продолжалось до того самого момента, как я упомянула о поносной подливке.
Стены задрожали от оглушительного хохота Майкла.
– Поносная подливка! Это же так смешно!
Я ничего не ответила. У меня было такое чувство, словно он наступил на мою грудную клетку. Он пытался остановиться, но не выдержал и снова начал смеяться.
– Брось, это же смешно!
Я включила кран, чтобы умыться: лицо распухло от слёз. В зеркале я увидела, как Майкл приподнял брови, словно говоря «подумаешь!».
– Это серьёзно. – От злости слова застряли у меня в горле.
Майкл фыркнул.
– Нет! Всё, что ты мне рассказала, на самом деле ерунда. Кроме того, что ты угрожала кому-то оторвать голову. Ты правда это сказала?
Гнев, словно когтистое чудовище, рвался наружу.
– Забудь об этом! – Я швырнула Майклу протёкшую сумку из «Хол Фудс».
Майкл застонал, но всё же взял сумку. Тот, кто не ходил в магазин, должен был готовить. Мамин поезд отходил слишком поздно, и она приезжала домой, только чтобы поесть, хотя никогда не успевала сесть за стол вместе с нами. Очевидно, лаборатория нуждалась в ней больше, чем мы.
– Я серьёзно! – крикнул Майкл, когда я направилась в свою комнату. – Тебе стоит обратить всё в шутку, Ро. Может, тебе попробовать быть более дружелюбной? – Я испепелила его взглядом. Он поднял руки вверх. – Я просто предложил.
Я рухнула на кровать. Возможно, в Ирландии я смогла бы обратить всё в шутку. Но здесь я как будто задыхалась. От удушливой жары становилось только хуже: моя комната была похожа на печку, несмотря на встроенный в одно из окон кондиционер. Как весна может быть такой жаркой? Слабая струйка холодного воздуха из кондиционера ничего не меняла: всё равно что бросить кубик льда в жерло вулкана.
Я перекатилась на другой бок и чуть не закричала. В ногах кровати примостился меховой комок, который издавал рокочущее мурлыканье. Но это не обычная кошка: это было бы слишком нормально. Это Фред из маминой лаборатории – кот-робот. Пушистый робот, предназначенный для домов престарелых и для одиноких пожилых людей, и это самое грустное, о чём я когда-либо слышала. Глядя на его поднимающуюся и опадающую спину, слушая его неестественное дыхание, я хотела швырнуть кота об стену. Я нащупала у него на брюхе кнопку выключателя, нажала на неё, а затем отбросила его в сторону. Шерсть казалась слишком настоящей – ужасная гадость.
Когда я была маленькой, то верила, что Фред настоящий, до той самой ночи, когда увидела, как мама на кухне сдирает с него шерсть. Этот металлический скелет! Как будто кот-терминатор. Но мама всё равно продолжала оставлять его в моей комнате, надеясь, что я буду с ним «общаться». Надеюсь, мне никогда не будет настолько не хватать друзей.
Я уткнулась лицом в подушку. От неё тоже пахло по-американски: мерзким жидким «Тайдом». Я представила свои
