твердить, будто ничего не было, хотя прекрасно знаем, что было, скоро у нас не останется ни малейшего шанса на волшебство. В книгах тебе разве попадались такие люди? Там все просто говорят: «Да это волшебство!» – и ведут себя так, как и положено вести себя с волшебством. Они не притворяются неуверенными. Такого никакое волшебство не выдержит.
– Тетя Дороти как-то раз сказала, что все волшебство похоже на стеклянную каплю принца Руперта[5], – призналась Мавис. – Если однажды ее разбить, останется только немного пыли.
– А я о чем! Мы всегда чувствовали, что волшебство существует, верно? Ну а теперь, когда мы с ним встретились, не будем глупить и притворяться, что ничего подобного нету. Давай верить в него изо всех сил. Мавис… Давай, а? Если во что-то веришь, оно становится прочнее. Тетя Дороти и об этом говорила, ты же помнишь.
Они встали, уже обутые.
– Расскажем остальным? – спросила Мавис.
– Придется. Промолчать было бы подлостью. Но они не поверят. Мы должны быть, как Кассандра[6], и не возражать.
– Хотелось бы мне знать, кого мы должны спасти, – сказала Мавис.
Фрэнсиса охватило сильное и прекрасное чувство, что они все узнают в свое время. Он не смог бы объяснить, почему так решил, он просто ощущал это. И ответил только:
– Бежим.
И они побежали.
Кэтлин и Бернард встретили их у ворот, пританцовывая от возбуждения и нетерпения.
– Где вы пропадали? – кричали они.
И:
– Что же это такое?
А еще:
– Ой, ты весь мокрый, Фрэнс!
– Там, у моря… Заткнись, я знаю, что я мокрый…
Старший брат вошел и направился по дорожке к дверям.
– Вы могли бы нас позвать, – сказала Кэтлин скорее печально, чем сердито. – Но в любом случае вы кое-что потеряли, уйдя в такую рань без нас.
– Кое-что потеряли? Что же?
– Не услышали великие новости, – ответил Бернард и добавил: – Ага!
– Какие новости?
– Можно подумать, вам интересно! – Бернард, естественно, был раздосадован тем, что его не взяли в первую вылазку каникул. И любой был бы раздосадован, даже ты или я.
– Выкладывай, – сказал Фрэнсис, ухватив Бернарда за ухо.
Бернард завопил, и из окна донесся мамин голос:
– Дети, дети!
– Все в порядке, мамочка. Ну-ка, Мишка[7], не будь юным паршивцем. Какие новости?
– Ты отрываешь мне ухо! – только и ответил Бернард.
– Ладно, – сказал Фрэнсис, – у нас тоже есть новости. Но мы никому не скажем, правда, Мавис?
– Ой, не надо, давайте не будем вредничать в первый же день, – попросила Кэтлин. – А новости вот какие: русалку поймали, и я боюсь, что она умрет в плену, как ты и говорил. А у вас что?
Фрэнсис отпустил ухо Бернарда и повернулся к Мавис.
Стеклянные капли принца Руперта, или «батавские слезки» – застывшие капли закаленного стекла, имеющие форму голвастика. По такой капле можно бить молотком, и она не разобьется, но если сломать «хвостик», капля разлетится на мелкие осколки. В Британию капли привез принц Руперт Пфальский, который преподнес их королю Карлу II.
Троянская принцесса Кассандра была наделена даром пророчества, но Аполлон покарал ее, сделав так, что хотя она говорила правду, ей никто не верил.
Брат и сестры иногда называют Бернарда Мишкой, потому что начало его имени созвучно с английским словом «bear» – «медведь».
