привычкой.
– Нет, я хочу услышать твою историю, – сказал Валера. Ребята наконец переставали всё отрицать, понимая, что таким способом им себя не спасти… Валере стало интересно, что готов рассказать этот недоумок. Денис смотрел то на него, то на Игоря, решая, кого он больше боится.
– Ты отпустишь меня? – спросил Денис.
– Я тебя выслушаю, – ответил Валера.
За спиной Валеры начал шуметь Витя, решив, что пришло время торговаться за свои жизни. Он кричал о том, что не был с этими ребятами в загородном доме, и то, что он уж точно не повинен в смерти Ангелины и что его совершенно несправедливо закрыли в камере. Но Валера не оборачивался к Вите – он уже слышал его историю.
Глава 5. Сумасшедшая ночь
Арик зажал бутылку между ногами, открутил крышку своей теперь уже единственной рукой и попил воды. Ещё немного он плеснул себе в лицо. Это был его первый шаг из отчаяния. После нескольких часов ступора, мучительных рыданий и безумия от нежелания смириться он наконец заставил себя подумать: что делать дальше?
С рукой или без руки, он всё ещё хотел убраться отсюда. Арику стало ясно, что здесь не запугиванием занимаются. Это было не то место, где тебя никто не тронет, пока вина не будет доказана. Этот псих сделал его калекой, даже не устроив допрос.
Теперь Арик вспомнил, где видел этого парня. Они были из одного района. Иногда даже здоровались, но никогда не разговаривали. Просто примелькались друг другу.
А теперь случилось такое… И что было делать? Покаяться? Арик стал думать, возможно ли сделать признание так, чтобы не быть таким уж плохим парнем в этой истории. В конце концов, девушка погибла не по его вине. Арик должен был объяснить, что он и так уже дорого заплатил за свой поступок, лишившись руки. Эта мысль воодушевила Арика и дала ему надежду. Он должен был выбраться отсюда живым. А потом что угодно: пусть даже работать на отца и следовать его наставлениям.
Арик вспомнил отца. Как он теперь бы на него посмотрел? Было бы в его глазах гневное «Какой маньяк сотворил это с моим сыном?» или осуждающее «Я знал, что ты найдёшь на свою задницу приключений и однажды лишишься руки». Это его вечно унылое лицо, полное разочарования…
Но сейчас Арик был готов упасть перед ним на колени и просить прощения за всю ту фигню, которую он творил: за то, что не проникся недельными бизнес-тренингами, на которые его отправлял отец. За то, что целых восемь месяцев он звонил отцу из Вены и врал, что хорошо учится, а сам смолил дурь и, как он сам думал, искал вдохновение в чужой стране. И за то, что когда отец всё узнал, Арик только огрызался и говорил, что никогда не просил отправлять его учиться заграницу.
«Мне говорили, что дети как пластилин… Но ты не пластилин, ты кусок дерьма, из которого ничего нельзя вылепить. Можно только руки испачкать», – говорил отец. Арик вспомнил эти слова и понял, что всё ещё злится.
Потом он представил слёзы матери. Она точно будет оплакивать его потерянную руку. Будет заливаться слезами, будет вскрикивать и, наверное, делать только хуже… Мать всегда
