гаркнул я. – Воду кипячу за тебя, алкоголика!
– Борзый что ли?!! – изумился моей наглости подмастерье местного ада и, обогнув котел, кинулся ко мне. Думал мне пинка отвесить, типа каратист. Однако ногу его я поймал, поддернул кверху, и бедолага рухнул спиной на кафель. То, что затылком ударился, это ничего. Голова у него нынче мягкая была, как сися, по выражению одного знакомого.
– Ах ты, сука! – завопил Поваренок и снова попытался наскочить на меня. Ну, просто петушок-золотой гребешок какой-то!
– Не сука, а кобель, в крайнем случае, – поправил я его, хватая за грудки и впечатывая спиной в котел. Даже испугался! Испорчу оборудование, оставлю народ без завтрака, меня самого съедят!
Отлепив «петушка» от котла, отшвырнул его от себя подальше.
– Ну, все! Песец тебе! – Оглядываясь, он отступил к поварской бытовке и скрылся за дверью. Полярная лисица являлась популярным зверьком в части. Среди домашних животных на слуху были «козел» и «бараны» (во множественном числе). Из птиц наиболее популярен дятел. Впрочем, в учебке связи, где все долбят мрзянку, это неудивительно.
Я уставился на дверь в ожидании, что сейчас из-за нее высыплет мафия, чтобы всыпать мне хорошенько. Уже представил себя перекатывающимся с боку на бок по жесткой плитке, в то время как меня пинают слева и справа тяжелыми кирзовыми сапогами. Главное, поскорее принять позу эмбриона, прикрыть голову локтями, – учил опыт потасовок на танцплощадке.
Однако вышел один лишь Повар. Этот зверь был покрупнее, нежели Поваренок, и пострашнее. Его пошатывало. Осмотревшись, Повар поманил меня рукой. Неудобно было отказывать. Отпечатав шаг, я приложил руку к пилотке:
– Товарищ сержант! Рядовой Смелков! По приказанию товарища старшины запускаю котлы, а тут какой-то неуравновешенный с кулаками бросается…
– Тс-с-с! – Повар приложил палец к губам. После чего громко икнул и, покачиваясь, отправился на выход.
Перед дверью в страхе вытянулся служивенький, очевидно, охранявший ночной покой мафии от шального офицера. По идее, все офицеры должны в своем городке спать давно, кроме дежурного по штабу, но, мало ли что… Через некоторое время Повар тихонько пронес свое тело обратно в бытовку, аккуратно закрыв за собой дверь. Милейший человек!
Я подошел к постовому, угостил сигаретой, посочувствовал. На стреме стоять, мол, тяжелее, чем на тумбочке. Каждый норовит докопаться, выходя по нужде: «Смотри!» – дыша перегаром в лицо.
– Часто они так? – кивнул я на бытовку.
– Бухают? Бывает. А то и просто так засиживаются. Угораздило меня в одно расположение со старшиной попасть! Теперь таскает… А ты здорово рыжего приложил! Житья никому не дает.
Наша беседа прервалась из-за появления на пороге бытовки Атаманова со Шляховым. Старшина хлопнул сержанта по плечу, сказал: «Давай!» Шляхов исчез, но вскоре вернулся и, подойдя сперва к Атаманову, двинулся ко мне. В руке у него был какой-то сверток. Старшина что-то буркнул,
