что мне удалось докопаться только до самой малости. С нами или без нас – у них скоро случится нечто катастрофическое. Либо они выживут и начнут все заново, либо сгорят дотла из-за собственной глупости.
– Вот видишь, они все-таки глупы.
Ислу замолчал.
– А что это за картинки у тебя?
– Это фотографии. Сделал, когда в самолете ехал.
– Ехал – это что такое?
– Ну, типа перемещение с места на место с помощью длинного ящика, который двигается по окружной пространственной.
– Порзики2 мои, это за всю жизнь никуда не доберешься!
– Не забывай, здесь двумерное пространство, а время вообще считается только в одну сторону.
– Все никак не привыкну. Ладно, показывай, что ты у этих полумерков рассмотрел.
– Во-первых, не полумерков, а двумерков…
– Какая разница! Все равно в наш космос им не попасть. Когда мозг сосредоточен в желудке, неба не увидишь. А без третьей небесной координаты…
– Кстати, они об этом догадываются. У них есть такая штука – кино называется. Это надо сидеть в темноте, надеть наглазники и смотреть видеоряд в четырехмерном…
– Ой, не смеши. Четвертое измерение, сидя в наглазниках… – Кенота поморщился и закатил все свои восемь окуляров в потолок. – Лучше показывай фотографии.
На снимках показались поля с высоты взлетающего самолета, аккуратно расчерченные на геометрические многогранники и пестрящие желто-зелеными травами. Между ними пробегала темная вода небольшой реки, до того извилистой, будто ей никак не лилось по знакомому руслу, а захотелось поиграть. На втором снимке подул ветер, и поля стали колыхаться.
– Да, красиво.
– Когда я на это смотрел, я отдыхал. Мои мысли пришли в порядок, я забыл обо всем, что мне не понравилось на Седьмой планете Соль. Я успокоился, просто смотрел и радовался.
– Да, но здесь только растительное население. А мы занимаемся говорящей и поющей живностью.
– В этом-то все и дело, – Ислу тяжело вздохнул, так что даже какой-то невольный стон вырвался из хвоста.
– И в отчете этих снимков нет.
– Потому что я побоялся их показывать.
– Ты хочешь сказать, что …
– Я ничего не хочу сказать. А вот Совет, – он устало и разбито взглянул на Кеноту, – Совет может не только сказать, но и сделать.
– Сделать так, чтобы ни одного говоруна не осталось?
Оба замолчали. Ислу думал, что у него собачья работа. Да, да, именно собачья. (Ему показалось, что сегодня он наконец понял суть этой странной фразы.) Сначала исследуешь, а потом после твоего отчета могут планету или звезду так перековырять, что целая цивилизация умрет и начнется совсем другая жизнь. Хорошая или плохая – неизвестно. И все эти несчастные не имеют права голоса. Только потому, что не выполняли Закон устойчивого развития. А откуда они знают
Непереводимо, выражает крайнее удивление.
