секса не шел в душ. Носил на себе ее запах, клеймил себя им… любил ее запах на себе. А теперь ненавижу… настолько, что однажды, когда Карла приготовила пирог с корицей, я выбросил его в помойку и запретил использовать эту специю навсегда!
Я запретил себе ее, и что я делаю сейчас?
Мэри так близко, что я вижу маленькую родинку под ее сердцем. Язык каждый раз, как сумасшедший искал ее на теле, облизывая грудь идеальной формы. Ангельской формы, блять. Я так считал, потому что я был первым для этой суки. Невинный ангел она, вот как я думал. Ангел, которого надо беречь. Не всегда удавалось уберечь от себя, но от других – да, она была под моей защитой. Берег ее белоснежные крылья, как собственный талисман. Пока ангел… сам их не обрезал. Стерва, такая стерва. Я долго на те крылья смотрел, хотел сохранить в надежде, что мы все вернем… Да, когда вокруг все только и говорят о силе любви, нетрудно поверить. Я был готов простить, узнав о деталях. Узнав, что в тот день ангел оказался под действием наркотиков. Может ангел потерял крылья случайно, подумал я?
Глупое сердце. Безжалостный Бог наделил его способностью – жить иллюзиями. Ведь правда оказалась простой и болезненной.
Она этого хотела глубоко в душе. Сама согласилась принять наркотик, а вместе с ним и последствия! Обалдеть, блять. И это не я придумал, это она ответила несколькими годами позже. Вонзила очередной нож в меня. Тогда я сжег на хрен те крылья, чтобы не видеть, чтобы больше не верить, чтобы больше так не ошибаться…
– На колени, perra.
Во рту так сухо, потому что я проглотил горечь в себя. Я с ней давно живу, ведь каждый проклятый сон и воспоминание вызывают ее. Плечи Мэри вздрагивают, когда она слушается меня. Веки покорно опущены. Она очень красивая девушка и всегда такой была. В ее красоте есть легкость, обаяние, женственность… детский азарт и, одновременно, безумный соблазн. Это наркотик для многих мужчин, и я не стал исключением. К сожалению, не стал.
Ну, почему ты такая шлюха, Мэри? Даже сейчас слушаешься… лучше бы сопротивлялась. Да, я безумный подонок, потому что хочу, чтобы она слушалась и сопротивлялась одновременно. И я готов придушить ее, какой бы вариант она не выбрала.
Я смотрю на нее, не сразу замечая, что не дышу. Настолько долго, что перед глазами уже появились темные пятна. Возможно, для того, чтобы не видеть картинку из прошлого, где Мэри стоит на коленях и умоляет, чтобы я простил ее. Так же стоит и просит… И зачем она это делала, если как оказалось, она в глубине души этого хотела?!
Лгунья.
Предательница.
Путана.
Perra…
Я не выдерживаю и резко отъезжаю на кресле. Хочу избавиться от этого образа, избавиться от проклятого аромата, от этого безумия, наконец. Ухожу, оставляя девушку на коленях. Молча, без объяснений. Ведь даже на них она не заслуживает…
Мэри
Рыдания вырываются из меня, когда дверь с грохотом закрывается за Марком. Он ничего не сделал, но я все равно оказалась
