о Веронике, хотя намеревалась сказать совершенно иное?
– Не исключаю, что она все еще неровно ко мне дышит, но шансов у нее, дочка, нет!
Зоя пробормотала:
– Хорошо, что я сдала ей анатомию, шансов получить «пятерку» после того, как ты ее отошьешь, у меня не было бы…
Отец, бросив на стол красный карандаш, заявил:
– Ты так не рассуждай, дочка! Вероника и ее возможные ко мне чувства к твоим успехам отношения не имеют! Ты ведь прирожденный медик, ты это сама знаешь! Эта «пятерка» – исключительно твоя заслуга, а не ее и не моя!
Ну да, как бы не так! Не подбивай Вероника клинья к отцу, не видать бы Зое не только «пятерки», но и «четверки», как своих ушей.
– Папа, ты переоцениваешь мои медицинские таланты. Хорошо, что ты сам завел об этом речь. Не думаю, что из меня выйдет толковый врач. Более того, я уже давно хотела сказать тебе, что…
Отец прервал ее, в явном возбуждении, так, что у него задрожали руки, заявив:
– Что ты такое говоришь, дочка?! Я так горжусь тобой и твоими достижениями, а это все твои достижения, уж поверь мне!
Ну да, прямо уж так и ее: это достижения его собственные и покойной мамы, которую в меде еще хорошо помнили.
– И никакая Вероника тебя завалить на экзамене просто не может!
Как бы не так: очень даже может!
– Папа, разреши мне все же довести мою мысль до конца. Я хотела сказать тебе, что медицина – это не то, о чем я мечтаю…
Но отец даже не слышал ее слов, продолжая грохотать:
– Нет, это ты мне разреши, дочка! Не понимаю, отчего ты сама не ценишь себя и свой несомненный медицинский талант. Я же наблюдаю за тобой, я же горжусь тобой! Ты – как твоя мама в молодые годы! Будь она жива, ее бы очень радовало то, чего ты достигла и еще добьешься. А ты добьешься многого, дочка! Очень многого!
Будь она жива… Но ведь мама умерла.
Упоминание мамы развеяло остатки уверенности Зои, и девушка, слушая монолог отца, поняла: нет, если она ему и скажет, то не в этот раз.
Не в этот.
– Так что же ты хотела мне сказать? – вдруг спросил он ее сам, и Зоя растерялась. Она ведь только что приняла решение пока не ставить его в известность, решив сделать это на следующей неделе.
Или в следующем месяце.
– Да нет, ничего, папа…
Но отца было не провести. Он продолжал настаивать:
– Дочка, не юли! Ты же сама знаешь, что я такого не люблю. И мама не любила. Так что за решение ты приняла?
Зоя, зажмурившись, выпалила:
– Папа, мне стало ясно, что так больше продолжаться не может. Я не хочу и не могу больше…
Зловещая пауза. Зоя открыла глаза. Посверкивающие очки отца. Его подрагивающая рука. Его склоненная набок седая голова.
– …Быть вместе с Павликом!
Ну да, не хотела, но это было не то, что она собиралась сказать отцу, точнее, только часть того, причем наименее важная.
Отец поднялся.
– Конечно, это твоя жизнь,
