А может, даже и слону. Зверский пес.
– Вот что ты должен был сделать! – Ван Холл тыкал пальцами в голограммную собачью морду. – Вот! Это монстр! Монстр! А ты мне сделал какую-то малявку!
– Это не малявка… – оправдывался Дрюпин. – Функциональная наполненность устройства…
– Ма-алчать! – топал ногой Ван Холл. – Почему приходится работать с такими дураками?!!
– Давление челюстей… – бормотал Дрюпин. – Циркулярная пила под нижней челюстью, правда, еще не до конца смонтирована, я могу показать…
Дрюпин тыкал указкой в стоящего на табуретке Сима. Сим был бездвижен и безопасен. Он не устраивал Ван Холла в таком масштабе, а если бы он узнал, что пес еще совершенно безбашенный, то, наверное, Дрюпину досталось бы лютней.
А так Ван Холл обломал лютню о голову своего японца. В этот раз гнев триллионера был так силен, что японец от удара просел и не встал. Седой вздрогнул. Дрюпин стал бледнее мороженого. Сирень, напротив, покраснела от гнева. В последнее время я стал подозревать, что Сирень из породы правдолюбцев и справедливозащитников. Есть такие еще, особенно среди девчонок. На каждые двадцать девчонок – одна правдолюбка в обязательном порядке.
Однако у нее хватило ума не сделать Ван Холлу замечание. Конечно, бить ее лютней он бы не стал, но Седому могло вполне и перепасть. А Седой потом бы отыгрался на нас. На ней бы не отыгрался, а на нас запросто.
Сломав лютню, Ван Холл успокоился.
– Что он умеет? – спросил Ван Холл и брезгливо ткнул в Сима пальцем.
– Все! – нагло соврал Дрюпин. – Ну, почти все. Вы понимаете, в последнее время меня перекинули на дизайн парашюта, и я не смог…
– Понятно, – кивнул Ван Холл. – Демонтировать.
Это он сказал уже Седому.
В брифинг-зале повисла тишина. Тишина. Голографическое изображение металлического чудовища посредине зала, недоделанный кибернетический пес на табуретке, сумасшедший триллионер, только что разбивший лютню о голову своего холуя, Сирень – мать Тереза Калькуттская в молодости, ну и я, скромный и циничный, как мастер спорта по борьбе сумо.
– Кого демонтировать? – почти шепотом спросил Седой.
– Ну, не мальчишку же! – застонал Ван Холл. – Эту железяку! Эту железяку демонтируй!
– Я все исправлю! – пискнул Дрюпин. – Он заработает…
– Лютню мне, лютню!
Японец подобострастно подал Ван Холлу очередную лютню. Запас лютен у Ван Холла был воистину неисчерпаем. Но в этот раз Ван Холл не стал сокрушать музыкальный инструмент о чердаки окружающих его идиотов. Он неожиданно уселся на пол и принялся наигрывать на этой древнефранцузской балалайке удивительно тоскливую мелодию. От этой мелодии у меня даже как-то защемило сердце, засбоил митральный клапан, и я подумал, что надо беречь себя.
А то так никогда и не увижу я Мачу Пикчу, Город Выше Облаков, не узнаю имя свое.
Дрюпин бормотал, что он все исправит, что через месяц подготовит нужное чудовище, с
