ради забавы может воспользоваться их перепиской». Александр гадал, отчего она вдруг сделалась такой осмотрительной, причину он узнал позже.
– Ты удалила свой аккаунт в телеграме?
– Теперь уже да. Но когда мы были вместе, я вела себя неосторожно. Ты сохранил эти сообщения?
– Да.
– Будь добр, удали их, пожалуйста.
– Нет. Это мое сентиментальное наследие, и я им дорожу. Порой я их перечитываю.
– Перестань…
– Читаю их и ласкаю себя…
– Прошу тебя, давай обойдемся без шуток.
Он согласился, но с одним условием: он хочет ее видеть. Она сама сотрет их сообщения, а у него нет ни малейшего желания это делать, и рука не поднимется – слишком больно. Она согласилась и назначила ему встречу в три часа дня в баре отеля «Гранз’Ом», рядом с Пантеоном.
Он снова мысленно вернулся к вопроснику, составленному американскими кадровыми агентствами. Самым большим испытанием был этот разрыв. Ему понадобилось несколько месяцев, чтобы хоть немного прийти в себя; он страдал до сих пор. Когда Ясмина бросила его, жизнь превратилась в пытку, как будто – поведал он своему психотерапевту, которого посещал после попытки суицида, – «кровь сочится из всех пор моей кожи». Полгода его моральное состояние было нестабильным, он переходил от полного отчаяния к внешнему спокойствию.
Александр вышел из отцовской квартиры, доехал на метро до станции «Кардинал Лемуан» и, нацепив наушники, направился к площади Пантеона. В перепонки бил жесткий ритм рэпа – композиция Violent Тупака:
This time the truth’s gettin’told, heard enough lies
(Самое время сказать правду, довольно лжи)
I told em fight back, attack on society
(Я им сказал: надо дать отпор, нанести удар обществу)
If this is violence, then violent’s what I gotta be
(И если это жестокость, пусть я буду жестоким)
Когда он не слушал музыку, он мог часами прокручивать один за другим подкасты американских университетов на самые разные темы: «Как воплотить демократию в реальную жизнь», «Чего хотят алгоритмы» или, например, «Борхес и память». Он вошел в отель «Гранз’Ом», где ему назначила свидание Ясмина. Она уже была там – брюнетка с персиковой кожей, среднего роста, очень стройная, со стрижкой каре, в темно-синей хлопковой юбке, белой блузке и иссиня-черном бархатном жакете; от нее веяло уверенностью и спокойствием. Он уселся рядом, даже не поцеловав ее, достал телефон и швырнул его на стол. К ним подошел официант, и Александр заказал «Апероль-шприц» – он обожал его за веселый оранжевый цвет. Когда они остались одни, он схватил телефон и открыл сообщения:
– Вот. Поступай как хочешь.
Она взяла телефон, стала стирать одно сообщение за другим. Она делала это добросовестно, усердно и сосредоточенно, как преступник, уничтожающий следы своего злодеяния.
– Знаешь,
