а сам видел живых людей, считывая приблизительное расстояние до них, при этом учитывая нашу разницу по высоте. Непонятно для меня было только положение пулеметчика. Небольшая разница в высоте – и моя пуля уйдет рикошетом от его щитка. Вдруг неожиданно в мою сторону ударила длинная очередь, срезая ветки и листья, которая прошла правее от меня, вслед за ней ударил винтовочный выстрел.
– Климов! Что, попал в гада?!
– Та не…
В этот момент я вскочил и всадил по две пули в кусты, стреляя на голоса бойцов. Ответом были глухие шлепки от падения тел, а затем раздался долгий протяжный стон.
– Сашко! Брат! Погоди! Не умирай! – вдруг надрывно закричал пулеметчик.
Я слышал, как он вскочил и побежал. Снова перезарядил револьвер, слушая, как причитает пулеметчик над телом умирающего брата.
– Сашко! Братишка, что я нашей мати скажу?! Сашко!
Под эти крики я обошел кустарник и вышел ему за спину. Видно, в этот самый момент его брат умер, потому что до этого он поддерживал его голову, а тут осторожно опустил на траву и заплакал, но уже в следующую минуту вскочил на ноги и затряс в воздухе руками. Пальцы были сжаты в кулаки приличных размеров.
– Тварь!! Сука золотопогонная!! Мать твою!! Где ты есть!! Выходи! Руками порву! Горло перегрызу!! Мать твою!..
– Я здесь!
Пулеметчик, резко развернувшись на мой голос, попытался выхватить из кобуры револьвер, но в этот самый момент тяжелое лезвие немецкого штыка вошло ему в грудь. Быстро осмотрелся. К моему удивлению, лошадей было только две. А где тачанка? Пулемет стоял на ровной площадке, для которой специально срезали грунт. Рядом с ним в землю были воткнуты две саперные лопатки. Классическая засада. Вот только на кого? Хмыкнув, стал выбираться из оврага. Выжить я выжил, но радости не чувствовал, так как остался один. Оружие было, направление, хоть приблизительно, но я знал, а вот с лошадьми мне никогда не приходилось работать. За ними нужно ухаживать: кормить, поить, запрягать. Да, я смогу поехать на тачанке, но если придется убегать, то без навыков моя попытка изначально будет провальной, хотя за время короткого совместного путешествия старательно подмечал и анализировал действия Донского, который правил лошадьми.
«Один за возницу и за пулеметчика, – я покачал головой и стал выбираться из оврага. – Впрочем, не из таких положений выходили. Что надо сделать сначала? Напоить, а затем запрячь свежих лошадей в тачанку, после чего двигаться по намеченному маршруту».
Держа наготове револьвер, я осторожно вылез из оврага и пошел смотреть, что осталось от нашего маленького отряда. Раненый красноармеец уже умер, к моему сожалению, так как у меня были к нему вопросы. Военврач и подпоручик были мертвы, как и лошади из их тачанки. Пулеметчик не стал разбираться, свалил их всех одной очередью. Развернувшись, бросил взгляд в сторону места смерти фон Клюге и невольно вздрогнул. В эту самую секунду «покойник» вставал с земли. Вот он отряхнул одежду, поднял винтовку и быстрым
