и резко выбросил руку с револьвером в тот момент, когда на него уже падало остро отточенное лезвие сабли. Грянул выстрел, и в то же мгновение со всей силы в человеческую плоть впилась шашка, разрубая плечо. Пуля, ударив бандита в грудь, опрокинула его на круп лошади, а тяжелая рана, полученная от шашки, заставила бойца выронить оружие и дико заорать от боли.
Мозг уже не успевал фиксировать всю картину схватки, разбивая ее на отдельные фрагменты. Вот конь, хрипя и испуганно кося глазом, волочит по земле своего мертвого хозяина, чье тело свесилось с седла, зацепившись ногой в стремени. Громыхнул винтовочный выстрел, и во лбу оглянувшегося чекиста появилось аккуратное круглое отверстие, зато с другой стороны тяжелая пуля вышибла изрядный кусок затылочной кости вместе с окровавленными комками мозга, которые полетели в разные стороны. Готовый начать стрелять в любой момент, я продолжал смотреть, как два с половиной десятка озверевших людей рубили и стреляли друг в друга. Если красные скакали молча, то бандиты самозабвенно орали:
– Бей комиссаров!! Мать их!! Руби красную сволочь!!
Фон Клюге, находящийся от меня в трех метрах и до этого молча смотревший на эту смертельную скачку, неожиданно сказал:
– Душа радуется, глядя, как эти ублюдки изничтожают друг друга. А вон там, поручик, смотрите левее, скачет очкарик, о котором старик говорил.
Я посмотрел в ту сторону. Все так. Молодой чекист с лицом студента. Солнце ярко отражалось от стекол его очков.
Когда до балки оставалось метров двести, чекисты резко изменили направление, собираясь подставить бандитов под пулемет, и тем самым мы получили окончательное подтверждение своей догадке. Отряд чекистов, а вернее то, что от него осталось, сейчас заманивал в засаду бандитов. Они уже были в семидесяти метрах от нас, когда барон, даже не скомандовал, а негромко сказал:
– Огонь!
И дульные отверстия наших пулемётов расцветились дрожащими «розочками» огня. Струи пуль секли скачущих людей; фигуры в гимнастерках ломались, выгибались, падали с лошадей, чтобы затем корчиться на земле, крича от боли. Кто-то из красноармейцев закричал:
– Нас предали!! Надо уходить!!
Некоторые из них пытались резко развернуть лошадей, осаживая на скаку и рвя им губы удилами, но спустя секунду-две падали под копыта своих лошадей, сраженные пулеметной пулей. Бандиты, услышав работу пулеметов, стали резко выходить из боя.
Всадники заворачивали лошадей, кто налево, кто направо, пытаясь спасти свои жизни, только мало кому из них удалось уйти. Я насчитал пятерых беглецов, которые, безжалостно нахлестывая коней, убегали в степь, при этом одного из них изрядно шатало в седле. Проследил за ним взглядом. Сначала бандит еще держался в седле, но потом завалился на гриву лошади и стал медленно сползать. Дальше смотреть не стал, а отодвинувшись от пулемета, сел на землю и вытер пот с лица. Гимнастерка прилипла к спине. Повел плечами. Барон все это
