курица подбирает себе мужей не по великой любви?
Ева представилась и грациозно – ничего не скажешь, я бы так не смогла – села на свое место.
– У нас был форум в Тромсе, – сказала она. – Потом помчалась в Осло, но вас там не обнаружила.
– Перенесли место стоянки, – сказал Агуреев. – Мы и в Хельсинки не заходили. Тебе же и звонили, и мэйл послали.
– Мой сотовый накрылся, а почту я долго не проверяла. Да и не ожидала, что не встречу вас в Норвегии. Когда узнала – махнула в Стокгольм. А вы уже уплыли. Пришлось догонять.
– Надо же – морское рандеву! – восторгался рекламист, с восхищением пялясь на безупречную и надлежащим образом открытую грудь Евы. – Как вам удалось их уговорить? Ведь почти шторм!
Вот же предатель! У-сю-сю! Неужели он не видит, что эта грудь изваяна не папой с мамой – как, например, у меня, – а хирургическим скальпелем и продукцией химзавода!
– У нас хорошие отношения с их профсоюзом, – улыбнувшись, спокойно ответила Ева.
– С кем? – удивился Береславский, наверное, не знавший, что у чертей есть свой профсоюз.
– С профсоюзом лоцманов, – объяснила та. – Они поддерживают наши экологические акции. Так что я многих из них знаю.
– Она у меня – политический деятель, – влез в беседу Агуреев и обнял своей толстой лапой – меня чуть не вывернуло! – ее точеные – дорогими массажистами – плечики.
– Ну, это не совсем так, – заскромничала Ева.
– И хорошо, – влез рекламист, до этого активно поглощавший бутерброд с черной икрой. Он уже успел с Агуреевым как следует поддать и сейчас предусмотрительно закусывал. – А то я терпеть не могу политиков.
– Здесь мы с вами сходимся, – нежно улыбнулась та. – Мы, антиглобалисты, тоже их не любим.
– Терпеть не могу антиглобалистов, – радостно сообщил Береславский, у которого, видно, ввиду объема выпитого уже наступил час правды. – Такие же жулики, только более скрытные.
Евино личико скривилось, как лимона попробовала. Так ее, Ефим Аркадьич! Наш человек!
– Если не бороться с глобализмом, то скоро вы будете жить в одной большой общей тюрьме, разве что без решеток. Так что без маленькой революции здесь не обойтись.
– После революции мы точно будем в одной большой тюрьме, – подумав, сказал Береславский. – Причем с решетками. Опыт имеется. И кстати, маленьких революций не бывает.
– Нельзя все отрицать с ходу! – завелась Ева. – Вон вы Кастро чуть не фашистом изображаете.
– Я Кастро не изображаю, – обиделся рекламист. – Он меня не вдохновляет. (Правду сказал. Его больше официантки вдохновляют.)
– А между тем у них там минимальная детская смертность! И детей неграмотных нет. И беспризорных. Не то что в нашей свободной России, где на любом вокзале можно снять малолетнюю проститутку! – Ева завелась всерьез. Но и Береславский не собирался сдаваться.
– Я
