Как только они собирались «пускать кровя». Я не вижу никакой разницы между сегодняшним днем и тем, что было… очень давно. Я даже не вижу разницы между собой и дедом моим.
Рогов говорил медленно, словно прокручивая каждое слово в мясорубке.
– Нет, Леш, погоди, а как же «пускать кровя»? Это действительно будет?
– Все пускают…
– Безлетов бы сказал, что все пускают кровь чужим, а мы – своим.
– У него Безлетов фамилия?.. – переспросил Рогов и, не ожидая ответа, сказал: – Ну и что, это плохо? Честнее своих резать, чем в соседние страны лезть с ногами.
– А мы не лезли, да?
– Ну, одно дело вывезти на Камчатку товарный вагон прибалтов, которые, не явись красноармеец в буденовке, легли бы под Гитлера, а другое – сбросить бомбу на город с детьми и всех сразу убить. Разница есть?
– Есть.
– Мы режем друг друга, потому что одни в России понимают правду так, а вторые – иначе. Это и резня, и постижение.
– Постижение, да, – повторил Саша, – такое постижение, что…
– Такое, да.
Пацаны вышли отлить, Негатив остался сторожить недопитую водку и недоеденные, остывшие пельмени.
Отхожее место находилось непосредственно за кафе и легко определялось по резкому запаху.
Они не полезли в эту хлюпающую гниль и стали втроем у серой стены соседнего здания. Получилось так, что пацаны расположились на возвышении, вследствие чего изливавшееся из них немедленно потекло назад. Моча пацанов сливалась и пузырилась.
Они вернулись легкие и взбодрившиеся.
– Еще пива? – предложил Саша.
– А как же… – ответил Веня. Рогов кивнул.
Когда Саша вернулся с бутылками, небритый мужик в камуфляже уже стоял у стола, причем – молча. Правый рукав его куртки висел, руки у него действительно не было.
– Я слышал, вы говорили… – трудно произнес он и замолчал, запнувшись.
– Тонко подмечено, – продолжил Саша. В хмелю он становился задиристым.
Веня засмеялся. Рогов улыбнулся краем губ. Негатив остался непроницаем.
– Вы говорили, что мы никуда не лезли, братки зеленые. А как же Афган?
Он приосанился и медленно выговорил:
– Водитель сто семьдесят шестого горномотострелкового полка. Четырнадцать раз под обстрелом. Два ранения, братки зеленые.
«Братки зеленые» он произнес без хамоватого нажима – просто как «пацаны».
Афганец посмотрел в глаза Саше, стоящему прямо напротив него с открытой бутылкой пива в руке. Саша вдруг понял, что мужик почти трезв.
– Вы, я слышал, тут о партии какой-то говорили. О политике. Чего вам, братки зеленые, в политике? Эти обезьяны в пиджаках только и ждут, чтобы нас упечь в какую-нибудь, блядь… Курить есть у кого?
Саша подумал и дал афганцу сигарету.
– Здесь
