любил говаривать Дмитрий, – подобен швейцарскому сыру: в нем полно здоровых дыр. Грех этим не воспользоваться». Менее удачливые коллеги злословили, что Дмитрий способен вывернуть истину наизнанку и доказать, будто белое – черное, а черное – белое.
Ближе к вечеру, в четверг, в кабинете Дмитрия находились два посетителя. Один, что пониже и поплотнее, основательно утрамбовав тыльной частью тела, пониже спины, кожаный коричневый диван, курил, изредка тихо матерясь, поскольку в этом занятии ему несколько мешали массивные железные браслеты, плотно обхватившие запястья и накрепко соединенные между собой.
Другой, похудее и повыше, не обращая на свои аналогичные украшения ни малейшего внимания, прохаживался туда-сюда по ворсистому зеленому ковролину, способному вызвать ностальгию по жаркому лету и густой траве.
– Итак, – обратился к нему Дмитрий, – давайте повторим еще раз. Вы нанесли своему бывшему приятелю, гражданину Асламову, девять ножевых ударов, повлекших за собой его смерть, не потому, что он отказался разделить с вами прибыль от продажи партии героина, а, исключительно, защищаясь, так как тот первым набросился на вас, угрожая оружием – пистолетом системы Макарова.
– Истинная правда, дарагой, – подтвердил высокий, произнося слова с сильным южным акцентом.
Полный с готовностью закивал.
– Таким образом, мы имеем дело не с умышленным убийством, совершенным по предварительному сговору, из корыстных побуждений, что по статьей 105 часть 2 УК Российско Федерации наказывается лишением свободы на срок от восьми до двадцати лет, либо смертной казнью или пожизненным лишением свободы. А с непредумышленным убийством, совершенным при превышении пределов необходимой обороны, что по статье 108 час 1 предусматривает ограничение свободы на срок до двух лет или лишение свободы на тот же срок.
– Замечательно, дарагой.
– Далее. Вы закопали труп Асламова за городом не с целью сокрытия улик, а, будучи в состоянии аффекта, не отдавая себе отчета в содеянном.
– Так, так, дарагой. – Высокий радостно улыбнулся. – Именно, не атдавая атчета… Значит, мы можем палучить всего три года?
– Ну… – Дмитрий потер наморщенный лоб, – если суд сочтет представленные доказательства убедительными… Вы хотите, чтобы именно я занимался вашим делом или…
– Нет, нет, дарагой. Ми хотим, чтобы именно ты был нашим адвакатам.
– В таком случае, мы еще увидимся. На днях я приеду в СИЗО Матросской Тишины. – Дмитрий поднялся, сделав жест посетителям, объясняющий, что разговор исчерпан. Полный встал с дивана.
– А скажи напаследак, дарагой, – встрепенулся высокий, – нельзя ли будет палучить эти три года условна, а?
– Трудно сказать, – проникновенно произнес Дмитрий. – Все-таки вы вдвоем совершили убийство. К тому же в деле замешаны наркотики.
– Но ты пастарайся, дарагой, а? Ми за ценой не пастаим.
