на пальчик неким загадочным, мифическим Ником!
Лена толкнула подругу ногой под столом.
– Не уверена, – погрустнев, вздохнула Ада. – Я, действительно, люблю его, и хотела бы стать его женой. Но для брака этого мало. Люди должны понимать друг друга. А мне все чаще кажется, будто мы с Ником говорим на разных языках. Иногда он смотрит на меня так, точно я, по-прежнему, девочка-подросток из бедной еврейской семьи, стоящая в старом платье на светофоре, а он – золотой мальчик, проносящийся мимо на своей черной «Волге»… Я чувствую себя всего лишь эпизодом в его жизни, и никакие деньги и слава не в состоянии этого изменить…
– Верно, – Лена обвела собравшихся серьезным взглядом огромных зеленых глаз. – Семья – вот главное в жизни. Но семья должна строиться на любви и уважении. Знаете, когда я только собиралась в модельный бизнес и раздумывала над первым контрактом, один человек сказал мне примерно следующее: «Картинка с твоим изображением будет висеть на стене в туалете у какого-нибудь извращенца, и он будет дрочить на него…». Грубо, но верно. Всем моим мужчинам нужны лишь мои ноги, грудь, громкое имя, фото в журнале… Им нет никакого дела до того, что я люблю Шекспира и Гумилева, Золя и Ремарка, Пуччини и Верди, лес и летний дождь… И если завтра вдруг я изменю цвет волос или форму носа, ни один из них не удостоит меня даже взглядом. А я хочу быть кому-то интересна такой, какой была до… Просто человеком. И быть уверена, что когда я постарею, перестану быть моделью, огонь в их глазах не померкнет.
– Дорогая, – язвительно встряла Юлька, – ты ждешь принца. Чудес в природе не бывает. Где же теперь тот умник, о котором ты говорила с таким надрывом? Держу пари: сидит в какой-нибудь жалкой конторе, где его имеют во все дыры за гроши. И жена – уродина, вроде масловской.
– Напротив, – Лена покачала головой. – Он преуспел. Я рада за него. Надеюсь, он счастлив… – закусив предательски дрогнувшую нижнюю губу, она отвернулась к темному окну, задрапированному тяжелыми портьерами.
– Подружка, выше нос! – захмелевшая Юлька поднялась со стула. В одной руке она держала рюмку с коньяком, другой, нагнувшись, обняла Лену за плечи, чуть покачнувшись. – Мы еще покажем этим кобелям небо в алмазах! Наслаждайся жизнью, испробуй все – вот мой девиз. Замужество – такая гадость, доложу я вам! А дети – брр, от них одни проблемы. Портится фигура, отвисает грудь… Потом у них появляются дети, и ты становишься бабушкой! Кошмар! Мне кажется, в тот день, когда меня назовут бабушкой, я свалюсь замертво! Знаете, чего бы я хотела? Вечной молодости! Да. Чтобы мужики устраивали из-за меня разборки, как в прошлом веке. Как же раньше бабам было классно: дуэли, рыцарские турниры… Гибель за Прекрасную Даму… Где они сейчас, наши рыцари без страха и упрека?
Ну, скажите мне, хоть кто-нибудь из окружающих нас красавчиков мог бы отдать за нас жизнь?
– Эк, тебя занесло, – сказала Марина.
– А что? – Юлька опрокинула содержимое рюмки в рот, туда же кинула «трюфелину». – Жаль, чертовски жаль, что наука не придумала средства от старости. Все бы отдала, включая
