Ему нужно было прогуляться. Он всегда гулял, независимо от погоды; почему бы не в этом направлении? Когда он приблизился к водопаду, он был поражен, увидев, что каноэ выброшено на берег в обычном месте. И там, съежившись под деревом, такая же скорбная, как дрожащие птицы, стояла Рикс. Он поколебался и тихо пошел обратно тем же путем, каким пришел.
– Нет, – сказал он себе, – она может меня заметить. Тогда она обидится, и что станет с моей картиной?
Поэтому он повернулся, повинуясь этим советам спокойного и непредвзятого здравого смысла.
– Что ты здесь делаешь? – Спросил он с дружеской суровостью, подходя ближе. – Ты простудишься насмерть.
При звуке его голоса ее поникшее тело восторженно выпрямилось. При виде его, выглядевшего еще более потрясающе, чем когда-либо, в большом непромокаемом плаще, она улыбнулась, как солнечный луч.
– Ты ужасно опоздал! – Упрекнула она.
– Поздно! Сегодня мы не можем работать.
– Ты не говорил мне не приходить, если пойдет дождь, – сказала она с убедительным видом невинности. —И … Я не хотела потерять зарплату за день.
Он все еще хмурился.
– Я был очень близок к тому, чтобы вообще не прийти, – сказал он. – Это была простая случайность, что я пошел в этом направлении.
– Но … ты это сделал, – лукаво сказала она.
– Почему бы и нет? – Был его тщательно небрежный ответ. – Я гуляю, идет дождь или светит солнце.
– Я тоже не возражаю против дождя, когда готова к нему, – весело сказала она. – Ты не представляешь, как увлекательно плавать на каноэ под дождем.
Но это его не убедило. Он стоял, мрачно глядя на озеро, как будто видел грозных врагов, приближающихся под покровом густого синего тумана. – Мне нужно идти через несколько минут, – сказал он почти отрывисто. – Я договорился о поездке в город, так как сегодня не могу работать.
– Чтобы продать картину?
– У меня их нет. Тех, что были сделаны за границей, еще нет. В любом случае, я собираюсь показывать только американские работы.
Долгая пауза—неловкая пауза. Затем она сказала в своей бесхитростной, безличной манере, – я думаю, что жена была бы очень полезна художнику.
–Ты имеешь в виду, в качестве подручного? – Яростно перебил он. – Ни один настоящий художник не опустился бы до чего-то столь унизительного для его искусства и для него самого.
– И все же ты рассказывал мне о всевозможных странных схемах, которые ты придумал, чтобы заманить покупателей, – сказала она.
– Художник, который женится, – дурак, и даже хуже, – кисло сказал он. – Если он счастлив в браке, его воображение подавлено до смерти. Если он несчастлив в браке, его зарежут насмерть.
Она слушала сладко и терпеливо. – Сегодня я думаю о свадьбе, – сказала она доверительно и по-детски невинно.
– Это обычно волнует молодых девушек, – сказал он, большой и хмурый.
