уточнила мать. – А почему ты спрашиваешь?
– С одной стороны, я его как бы помню, а с другой стороны – как бы и не очень, – невнятно объяснил я.
– Чего и говорить, дед был совсем чудной, – безапелляционно сказала мать.
– Это почему это чудной? – насторожился отец, и в его глазах загорелись живые огоньки. Он налил себе из пузатого графина, поднял рюмку перед собой и строго посмотрел на мать.
– Ты знаешь, что все над ним смеялись. Чудной он был, – повторила мать.
– Мать, не будь голословной, приведи пример, – сказал я, опасаясь за реакцию отца в условиях собачьего вируса.
– Ну вот, пожалуйста! Он отказывался телевизор смотреть и никогда не имел телевизора, говорил, что оттуда за ним могут подсматривать. И как ему ни объясняли, что такого быть не может, он отказывался верить и так никогда и не купил телевизор. Мы с Гошей и сами предлагали ему купить, Гоша хотел наладить антенну. Ну, разве не смешно? – вполне добродушно сказала мать.
Я краем глаза заметил, как отец набычился и пристально уставился на мать: «Сейчас точно покусает», – промелькнуло у меня в голове. И я пришел на защиту одновременно матери, деду и отцу.
– Мать, дед был провидцем. Он видел будущее, он видел сегодняшний день. Сегодня через телевизоры можно подслушивать, а через некоторые – и подсматривать. Вот так-то! Дед смотрел в корень. А уж компьютеры – вообще витрина.
Отец облегченно обмяк, выпил и стал доедать борщ.
– Что, правда, что ли? – искренне удивилась мать.
– Чистая правда. Так что если бы дед был писателем и написал какой-нибудь футуристический роман про телевизоры, то все сейчас говорили бы, что он предвосхитил будущее, а поскольку дед жил в глубокой деревне, никто это не знает. А суть одна, – завершил я свою внезапную мысль.
– Ну, а когда он совсем старый был, мы его звали жить к нам, а он категорически отказывался, – начала новое наступление генералиссимус.
– Правильно сделал, – отрезал я категорически, – и поэтому прожил еще несколько лет. Мамаша, ну кто же с вами жить сможет? Это как раз очень нормальная реакция. Я могу вам, родители, сказать, что дед, которого я плохо помню, мне нравится все больше и больше.
– Свинья ты неблагодарная, – огрызнулась мать и вышла из кухни.
– Отец, продержись до утра. Не вздумай ее кусать! Завтра в шесть, – сказал я и встал из-за стола.
На следующий день я заехал за отцом, как и договорились, в шесть утра. Отец уже был собран и готов отправиться в дорогу, как мне кажется, еще с прошлого вечера. Из Москвы мы выскочили без проблем.
Отец находился в приподнятом, я бы сказал, в чуть перевозбужденном состоянии и все время пытался завязать со мной разговор. А я никак не мог проснуться и поэтому из разговора выпадал.
– Ты, наверное, дедовского дома и не помнишь толком? – сказал отец, мягко улыбаясь, как будто мысль о том, что я толком не помню дедовского дома, вызывала у него в душе массу приятных ощущений.
– В целом помню, общий вид, так сказать,
