И – зачем, когда есть ты? А если тебя рядом нет, то, действительно, проще всего одноразовую вермишель кипятком залить. Ко всему остальному он не приучен, и это кажется ему таким трудным!
– Если бы я не стояла над душой – он бы уже давно учебу бросил…
Но если ты постоянно отвечаешь за его учебу, за его собранный портфель, за сделанные уроки, то это и становится делом твоей жизни. Не его. Это тебе нужна его учеба, ему она не нужна. Он же за нее не отвечал – отвечала ты!
– Ему ничего не надо! Он ничего не хочет!
Но если ты все за него знаешь, если ты все за него решаешь, не спрашивая о его желаниях, то откуда вдруг возьмутся его желания, его интересы?
– Он не берет на себя никакой ответственности. Ни в чем!
А ты эту ответственность ему давал? С первых лет жизни – давал? Нет, не давал. А теперь, в его тринадцать или семнадцать лет – ждешь, что в нем она вдруг появится? Ответственность – умение отвечать за что-то – формируется с первых лет жизни ребенка, когда ему действительно дают возможность самому что-то решать, что-то делать и отвечать за результат.
– Живет ничем не озабоченный. Ничем не напрягается. Ничего его не волнует! А я за него постоянно напрягаюсь!..
Но если ты постоянно «за него»… Он привык, что ты все знаешь, что ты за все отвечаешь. Ты все решишь. Ты все устроишь. Чего ему-то – напрягаться!
Мы получаем то, что создали сами, как это ни печально.
Психологический инцест
Сначала мы воспитываем его беспомощным, неопытным. Потом, глядя на такого вот, неприспособленного к жизни, говорим себе и ему: «Ну куда тебе одному идти в жизнь! Оставайся с нами!»
И он остается. Потому что ему самому так проще. Так безопаснее.
И взрослые уже дети продолжают жить с родителями. Под руководством родителей. Родители заменяют им партнеров по браку, которых у них нет. Даже если такие, привыкшие к руководству и опеке над ними дети, и выходят в мир, пытаются построить свою семью, родители живут в их семье, живут их семьей, руководя и опекая теперь уже семью взрослых людей. Опекают, руководят, контролируют – так, как делали это с ребенком, когда он был маленьким. Без родителей не принимается ни одно решение. Без их одобрения не совершается ни одно дело. Это брак, в котором не два человека, а три, или четыре, или шесть.
Я услышала этот разговор на улице, просто обходя пару – маму с дочкой. Так похожи они были друг на друга, что можно было, не ошибаясь, сказать, что они – мама и дочь. Они были похожи уже знакомой мне не просто родственной похожестью, как похожи близкие по крови люди. Нет, была в них та «похожесть», которая свойственна людям, живущим вместе, когда они как-то незаметно начинают копировать движения, жесты, интонации, как бы потеряв свою индивидуальность, став одним усредненным целым.
– Давай мы скажем твоему мужу, – говорила мама своей взрослой дочери, – что мы эти деньги уже истратили…
– А если он спросит
