уже читал, конечно. Вообще, удобно. Бабушка подписалась на полное собрание сочинений Дюма, книга приходит раз в несколько месяцев. Летом я приезжал к деду с бабкой и перечитывал все зеленое собрание, начиная с первого тома – и по последний пришедший. Так что "Королеву Марго" я мог цитировать с любого места наизусть, а "Графиню де Монсоро" – пока только выборочно.
– Так чо насчет "Сладкоежки"? – не унимался Жданчик.
Вообще, заманчивая идея. Я на мгновение прикрыл глаза.
Кафе "Сладкоежка". Сияющий замок на склоне заката. За сто метров от него стоит запах толстых сладких оладий и меда. Мед я терпеть не мог, но остальное…
"Париж стоит мессы", как сказал бы Генрих Наваррский.
Белый крем и черный крем. На самом деле, конечно, "ванильный" и "Шоколадный". Еще можно было взять желе – желтое и прозрачное. Оно смешно колыхалось на тарелке. Цены не помню, но копейки.
Но желе – это ерунда. Желе можно и дома сделать, сварить из пакетиков. Потом разлить по формочкам – и в холодильник. Правда, мне никогда не хватало терпения дождаться, пока желе полностью застынет. И я ел его полузастывшим, истекающим слезой. А вот "крем" – другое дело. Особенно шоколадный. Такой дома точно не сделаешь. Он назывался у нас "черный крем".
На самом деле это было молочное желе с какао. Скорее всего на агаре, потому что у него не было специфического запаха и привкуса желатина.
Или, по современному, панна котта. Мы были гурманы и хипстеры, хотя ни фига об этом тогда не знали.
– Чо ты морозишься? – Жданчик уже рядом. На месте ему не сидится. – Ну?
– Ладно. Пошли, – вздохнул я.
– Баско!
– Да замучил ты со своим "баско".
Я был книжный человек и боролся за правильную речь. Вернувшись в конце лета в Нижневартовск, я потом этой "книжной речью" людей месяц пугал. Уральский говор неистребим. Особенно эта уральская интонация – ласковая, напевная, с нежным наездом.
Мы собрались за Граалем. Я, Жданчик, Юрка, мой второй лучший друг, мой сродный брат Макся по прозвищу Симоныч. Еще с нами увязалась сродная сестра Юлька, крупная и бойкая девица двенадцати лет, и ее подружка Танька Бочкарева. Ну, та была вообще мелкая, младше Макси. Мелкая блондинка ради выхода в город накрутила яркие хвостики. "Начепурилась, фифа", фыркнул Макся. Он был женоненавистник восьми лет.
Мы скинулись. Собрали копейки в один кошелек. Кошелек вручили мне – он был тяжелый, как камень. Мне же выпала честь возглавить сей поход.
Я оглядел свое воинство. Рыцари круглого стола и исцарапанных коленок. И в пятнах зеленки. У кого были замазаны локти и ноги, а у Макси – даже лоб.
– Ну чо, почапали? – спросила Юлька. Ласково и напевно, с нежным наездом.
И мы почапали.
Автобус, рыжая "двойка", должен был ходить от остановки "Пещера" раз в час. Но как обычно в советское время, час прошел, а автобуса как не было. Сломался, решили мы. И пошли пешком.
Испытания закаляют рыцарей. Мы топали по дневной жаре в гору – центр Кунгура располагается на возвышенности.
