говорит во весь голос, стало быть, он уверен, что дом пуст. Но второй-то говорил чуть слышно, а это означает, что второй знал, что в доме люди. Он то и ввел в курс первого, поэтому так быстро все и стихло. Так какие мы делаем выводы?
– Какие?– в едином порыве приподнялись с мест подруги, зависнув в воздухе в полуприсяде.
– А такие,– гордо произнесла я.– Эти двое были не вместе! Понимаете? Ну, как бы, не в одной команде, упряжке или в чем там еще.
– Да, поняли мы, поняли,– остановила Людмила мой поток синонимов.– И что это нам дает?
– Да. Что нам с этого?– присоединилась к ней Наташа.– Не были и не были.
– Пока не знаю. Но я уверена, что к нам лез один, а второй, похоже, за ним следил. Еще эта фраза о картах мне покоя не дает. Не послышалось же мне, раз я ночью приняла решение утром всыпать вам за игру по ночам. Они спорили, я убеждена, и спор этот закончился поножовщиной,– я сделала паузу.– Только, вот, зачем к нам залез первый, вот вопрос. Возможно, он заметил, что за ним следят и просто спрятаться хотел?
Я замолчала, окунувшись в размышления. Не издавали ни звука и мои собеседницы.
На крыльцо вышел Вячеслав:
– Ну что, девчули, приуныли? Раздевать некого? Ну, меня разденьте, если причина только в этом. Все для вас, лишь бы не скучали.
– Ага, жена потом все волосешки во всех местах повыдерет,– попыталась я отшутиться, со страхом взглянув на Наталью.
– Да, больно мне нужно, делайте, что хотите,– отмахнулась Наталья, не проявляя признаков ревности.
– Жена,– обратился к ней, с хитрой улыбкой на устах, Вячеслав.– Я же только тебя люблю, а ты так бездарно транжиришь мои чувства.
– Ну, тебя,– хмыкнула Наташа, махнув на него еще и рукой.– Кстати, что там? Скоро закончат?
– М-м-м,– помычал Слава, размышляя о чем-то.– Думаю не скоро. Но спешу обрадовать, тело уже упаковали. Сейчас состоится вынос. Прошу принять траурные позы и достойно проводить покойного, который провел нелегкие для него двенадцать часов в нашем обществе. Кто разродится речью? Танюх, давай, ты у нас языкастая.
– Да и ты недалеко ушел,– сьязвила я в ответ, показав Вячеславу тот самый язык, о котором он упомянул.
Неожиданно, его попросили отойти в сторону и освободить проход, чтобы вынести труп. Мы приняли вертикальную позу, посчитав, что сидеть, как-то неприлично, так как мы люди воспитанные и как один все бывшие октябрята, пионеры и чуть-чуть комсомольцы. Когда тело убиенного проносили мимо, мне подумалось, что надо же, вот умер человек, практически на наших глазах, а мы не знаем даже его имени.
Как по команде мы ринулись вслед за процессией. Зачем? Позже обьяснить никто не смог. Просто, следуя инстинкту проводить в последний путь человека, кем бы он ни был при жизни, являлось неотъемлемой частью той жизни, к которой мы привыкли. Когда скорая тронулась, мы стояли до последнего, пока машина не скрылась из виду.
– Прям,
