Начнем с того момента, когда вы прибыли из Саратова в усадьбу, – подтолкнула я.
– Ну да, прибыли, – кивнул Остап. – Только бунта нет, как не было. Уж как на меня барин тогда осерчал, аж вспоминать страшно. Ты, говорит, зачем, дурак, меня взбудоражил. Я жениться собрался, а тут ты со своими выдумками. Я же не знал, что наши мужики-то умнее окажутся и не пойдут на поводу зачинщиков этой смуты. Ну, вот, – продолжал он, силясь припомнить все подробности событий двухнедельной давности. – Правда, опосля барин смилостивился и перестал на меня гневаться, вместо этого занялся хозяйскими делами.
– Какими делами? – поинтересовалась Шурочка.
– Да всякими, – махнул рукой Остап. – Ездил целыми днями по владениям своим, осматривал их, да все говорил, что скоро придут хорошие времена, тогда и заживем мы все во много раз лучше прежнего.
Мы с Сашенькой озадаченно переглянулись, услышав такие странные слова. Что имел в виду князь, говоря о лучших временах? Судя по всему, что мы до сих пор успели увидеть в Синодском, барское хозяйство не только не бедствовало, но и вполне процветало.
– А в самые последние дни где бывал князь? – я решила вести допрос до конца.
– Дома, – не задумываясь, ответил бурмистр. – Хотя, постойте, барышня, вспомнил я кое-что. Позавчера это происходило. Пришел я к князю с хозяйственным докладом, а Малашка – кухарка, которая тут в доме стряпает, – говорит, что князь нынче уехал в соседнюю деревню, в Бухатовку, к другу своему князю Бушкову. Я тогда решил подождать возвращения барина, очень уж спешное дело у меня к нему было. Малашка – чертова девка, потащила меня на кухню, да наливочкой стала угощать. Прости за то меня Господи, – Остап поспешно перекрестился.
– Князь вернулся? – с нетерпением проговорила Шурочка, которую уже начинало раздражать неспешное повествование бурмистра.
– Вернулся, куда ж ему деться. Сидим мы, значит, с Малашкой в кухне, она мне про то, про се толкует.
– Господи, да нам-то какое дело, о чем вы с Малашкой толковали, – все-таки не выдержала моя подруга. – Ты про князя рассказывай.
Остап испугался, мелко закивал лохматой головой.
– Не гневайтесь на меня, старого, барышня, – пробормотал он. – Вернулся князь только к ночи, злой весь, даже со мной разговаривать не пожелал, хотя, смею напомнить, что дело-то мое отлагательства не терпело. Князь на меня даже не взглянул, прямиком в свой кабинет отправился и всю ночь тут вот и просидел. Малашка по этой причине несколько раз бегала ему свечу заменить. Она-то мне и поведала, что барин все писал, писал, да еще бормотал слова какие-то непонятные. Утром, когда еще солнце не успело встать, вскочил барин на коня, да и ускакал.
– Куда ускакал? – спросила я.
– В сторону леса. Больше его никто и не видел, а нашли уже мертвым. Ох, горе нам, горе, – снова запричитал мужик.
Узнав от Остапа все, что только можно было узнать, мы отпустили его. Остап, пятясь, все продолжал кланяться, пока дверь за ним не закрылась.
– Мы так ничего и не узнали, –
