Мы с тобой сядем, чайку попьем…
Такой план меня вполне устроил.
Казань, 8 сентября 1918 года
Утром восьмого сентября в дом в Адмиралтейской слободе, где Павел Заблудовский жил с женой и дочерью, пришел его младший брат Сергей. Он был в военной форме, на рукаве – повязка с красным крестом.
– Проходи, садись, – сказал Павел брату. – Ты завтракал?
– Спасибо, я не голоден.
– Кофе пить будешь?
– Спасибо, нет. У меня мало времени. Нужно ехать в госпиталь.
Сергей присел на стул возле обеденного стола, с прямой спиной, напряженный… Обычно, когда он приезжал в гости к брату, то вел себя свободнее: ходил по комнате, засунув руки в карманы брюк, и зачем-то трогал и передвигал стоявшие на пианино безделушки или усаживался в кресло, закидывал ногу на ногу, доставал портсигар и закуривал без разрешения. Вообще-то курить в доме у Павла Алексеевича не дозволялось, но для брата Сергея делалось исключение. «Ну вот, опять Сережа надымил, дышать нечем», – говорила обычно Серафима Георгиевна, разгоняя руками висевший в комнате табачный дым. Но говорила беззлобно, с улыбкой. «Его с детства все любили и баловали, – отвечал Павел Алексеевич. – Вот и избаловали!»
– Кури, если хочешь, – обратился Павел к брату.
– Н-да… Благодарю, – отозвался Сергей Алексеевич, достал портсигар и сразу же убрал его обратно, не закурив.
– Серафима сейчас выйдет… – сказал Павел.
– Да-да. Надо, чтобы Сима присутствовала…
В комнате воцарилось молчание. Через минуту вошла Серафима с семилетней Ариадной. На девочке было белое платье с большим бантом на спине.
– Поздоровайся с дядей Сережей, – сказала Серафима дочке.
– Здравствуйте, дядя Сережа! – звонко произнесла Ариадна.
– Здравствуй, Риночка! – Лицо Сергея смягчилось, он улыбнулся племяннице. – Как поживаешь?
– Хорошо, – ответила девочка.
– Иди, деточка, поиграй, – сказала Серафима и подтолкнула дочь к дверям детской. Потом села на стоявший у стены стул и несколько раз провела ладонями по подолу платья, разглаживая его. Павлу Алексеевичу был знаком этот жест – Серафима всегда делала так, когда нервничала или ждала услышать что-то неприятное, трудное.
– Павел, Сима, я пришел сказать… предупредить вас, – начал Сергей. – Сдача Казани красным – вопрос нескольких дней… Положение безнадежное. Наши войска сражаются доблестно, но у большевиков почти пятикратный перевес… – Павел и Серафима молчали, ожидая продолжения. – Надо уезжать, – коротко заключил Сергей.
Серафима вопросительно взглянула на мужа. Павел Алексеевич знал, что она слепо, безгранично доверяла ему. Как он скажет, так и будет. Но это было хорошо в прошлой, мирной жизни. Теперь же, когда речь шла, возможно, о жизни и смерти, ему хотелось почувствовать в ней какое-то сопротивление, услышать ее отдельное мнение, возможно, несогласное с его собственным. А так
