размеченном посещением столовой, воскресными богослужениями или же свободными вечерами, проведенными в таверне с друзьями, Танкред нашел свои ориентиры.
За недолгое время крепкая дружба связала его с братьями Турнэ, особенно с Льето. Его самого удивило, с какой быстротой их отношения стали почти близкими. Уже давно Танкред не испытывал такого взаимопонимания ни с кем из солдат. Он даже начал подумывать, что ничего подобного уже больше никогда не случится. Однако неожиданно для самого себя поддался обаянию этого безбашенного молодого фламандского барбоса, возможно, потому, что тот оказался одним из редко встречавшихся ему людей, кто не питал задних мыслей по отношению к другим, был простым и искренним, а главное, его не смущала та стена, которой Танкред порой отгораживался от прочих представителей рода человеческого.
В дальнейшем тренировки стали более техничными и сложными, они постоянно требовали полной личной включенности, особенно начиная с этапа, когда инструкторы перешли к сражениям подразделений между собой. Танкред получал массу удовольствия от этих противостояний, где он мог в полной мере проявить свои стратегические и боевые способности, использовать весь свой военный опыт, причем не отнимая человеческие жизни. В последние годы ему становилось все труднее во время сражений превозмогать муки совести, так что он совершенно забыл о чувстве удовлетворения, которое можно испытывать после удачно проведенного боя. С этими тренировками и сим-смертью бойцов он снова открывал для себя удовольствие от сложных маневров, неистовых атак или личных подвигов в самом что ни на есть чистом духе кодекса чести военной аристократии.
К тому же внушительные размеры корабля и количество его пассажиров позволяли раствориться в общей массе даже такому относительно известному человеку, как он, избавив его тем самым от гнета светских условностей. Только нечастые собрания ордена Храма регулярно вновь погружали его в так сильно претившую ему атмосферу борьбы за власть и влияние. Однако случались они достаточно редко, поэтому в остальное время ему удавалось о них забыть. Как ни странно, похоже, после стычки, произошедшей между ними в первый день, Гийом де Северак не испытывал к нему неприязни. А ведь Танкред опасался, что тот воспользуется своим свежеприобретенным превосходством в Совете (после того, как Арман де Бюр перед самым отлетом покинул корабль), чтобы предпринять против него какие-нибудь мелочные мстительные шаги. Может, он неверно судил об этом человеке?
Приняв участие в этой кампании, он, не особенно решаясь признаться даже самому себе, в глубине души полагал, что это последний шанс. Последний шанс, который он дает армии, чтобы вернуть себе вкус к военной жизни и к сражениям, чтобы помочь побороть своих демонов. К великому его удивлению, именно это сейчас и происходило. Беспрерывная череда одержанных его подразделением на тренировках побед наполняла его гордостью, а недавно зародившаяся дружба содействовала восстановлению
