проигнорировав ужас на лице портье, намеревавшегося подать ей одежду. Она знала, что открыто упоминать события Кризиса не стоит, но если мать – ее пресвятая мать – чудесит налево-направо за ужином, то печать секретности, по всей видимости, уже вскрыта.
– Справедливый упрек, – заметил Синтер, – и все же позвольте снова предложить вам защиту. Как было сказано, вы не представляете себе грядущего. Когда потеряно все, помощи ищут у богов.
Он вложил ей в ладонь некий предмет и скрылся в приватном зальчике ресторана.
Ступая к станции, она рассмотрела подарок Синтера. Это был кусок закопченного металла. «Рукоять сломанного меча, – сообразила она, – опаленная пламенем, оплавленная колдовством, проеденная ихором миллионов дохлых червей. Талисман, реликвия, частица Святой Алины Тайного Пламени». Она вспоминала, как Алина спасает ее из лап Джермаса Тая, вспоминает благой огонь. На миг представила шероховатую руку Алины на этом мече. Эладора знала Алину совсем чуть-чуть, но заботливо берегла внутри себя ее доблестный облик, ее жесткую, пугающую решимость. Ее сноровку навешать злым гадам огненосным клинком.
Она попыталась додуматься, для чего Синтер отдал ей столь ценную святыню, но голова идет кругом. Послание? Дар? Угроза, напоминание о мощи Хранимых Богов? Подсказка о его замыслах?
– Попробуйте вздрючить нас, уроды гнойные, – прошетала Эладора самую искреннюю молитву Алины.
Глава 12
Когда поезд достиг границы, вагоны осмотрела гвердонская стража – проверила документы, пересчитала души. Одна стражница в маске с вращающимися линзами стояла над Теревантом, пока тот доставал командировочные бумаги, переданные Лис. Женщина пролистала документы, затем вызвала своего начальника. Новый стражник опять изучил бумаги, сверил их с собственным списком.
– Вы должны были прибыть на вчерашнем поезде.
– Мы остановились у Грены, и я вышел размять ноги. Поезд ушел без меня, и я сел на этот.
– Вы путешествуете в одиночку?
– Еду один.
Как бы то ни было, багаж они обыскали. Теревант сидел и пытался унять дрожь в коленях. Через несколько часов он опять ступит на пресловутые гвердонские мостовые; его ждут аркады за улицей Сострадания, громада крепости на мысу Королевы, Дворец Колючек, Священный холм…
Странное настроение, смесь волнительного предвкушения и мрачных предчувствий. Он мысленно вернулся к высадке на Эскалинд. Тогда он тщательно готовился к заданию, отрабатывал его снова и снова. Снимал отряд с лодки и вел бойцов вдоль прибрежной косы Крушений не меньше сотни раз, так что сама высадка на Эскалинд на месте предстала нетрудной задачей, обычным скучным выходом на позицию. До тех пор, пока не ударили боги. Гвердон обещал схватку иного рода, и в эту битву он рвался. Слишком долго околачивался в поместье Эревешичей, просиживал у одра никак не умиравшего отца. Писал несчетные рапорты об Эскалинде. Шесть месяцев подготовки до, шесть месяцев разбра после – и все ради шестидесяти минут самого боя.
