именно этим словом описала положение дел в Гвердоне Лис. А формальное титулование посла «Его превосходительство» было в то же время насмешливой кличкой, которой Теревант и Лис в детстве донимали Ольтика. Старая прибаутка родилась после записей в школьном дневнике, где каждый учитель оценил работы Ольтика не иначе как «превосходно». Тереванта возмутило, что этот незнакомец посягает на их личную близость. Разве только… теперь предстоит думать, как думает разведчик, подмечать скрытые послания. Возможно, это Лис подает ему знак, сообщает, что Лемюэль из их круга, и вопреки внешности на него стоит рассчитывать.
– Запутанно, – эхом повторил он. – Кто вы при посольстве?
– А! Помогаю там, сям… куда позовут, – беспечно отозвался Лемюэль.
– В каком управлении?
– А ни в каком, – сказал Лемюэль и опять усмехнулся.
Теревант кивнул, показывая на его лицо:
– Что со щекой?
– С девчонкой поссорился. – Теревант вообразил, как длинные ногти царапают лицо мужчины. Лемюэль слегка потер щеку. – Вам в Хайте передавали папку?
Теревант выудил папку из саквояжа. Лемюэль щипнул себя за щеку – сдавил самую глубокую ссадину, чтобы проступила капелька крови, затем смазал кровью восковую печать на папке, обезвреживая защитную чару. Молча принялся вчитываться в документы – путь освещали уличные фонари. Полосы света и темноты перемежались, окрашивая узкое, волчье лицо Лемюэля разными оттенками. Он выпячивал губы от изумления, когда в сведениях из Бюро натыкался на пикантные подробности, но своими открытиями с Теревантом не делился.
Теревант решил, что этот человек ему не нравится, вне зависимости от освещения.
Ворота посольства широко распахнулись, принимая их. Каким-то образом Теревант смог определить, что опять попал на хайитянскую землю. Здесь прохладнее, тише. Слуги во дворе – все живые, отметил он, – поспешили распрягать храпящих рэптекинов, но не бегом, и не повышали голос.
Лемюэль исчез бесшумно, Теревант увидал только, что его нет. Папку он забрал с собой.
– Сюда, сэр. – Йорас провел Тереванта в дверь. Переступив порог, Йорас сразу снял маску и стянул краги. На костяных запястьях были выжжены руны, их узор соответствовал вживленным под кожу самого Тереванта талисманам. Этот якорь скреплял его духовное воедино с телесным.
За исключением шелеста бумаг, в посольстве стояла тишина.
– Я провожу вас к послу.
Они остановились у резных двойных дверей, украшенных родовым гербом Эревешичей. Кабинет посла. Теревант не мог не подметить венчавший щит свежий кованый прут – знак присутствия старшего Эревешича, главы семьи и носителя раки.
Йорас взял у Тереванта саквояж.
– Положу в вашей комнате, сэр. – Он неслышно двинулся по коридору, Теревант остался у порога один. Собрался постучать и уже поднял руку, но передумал и просто толкнул створку.
Ольтик поднялся с кресла у огня, отбросил
