И, конечно, никогда не задавался вопросом, о чем думал его прадед, а тот, в свою очередь, наверняка понятия не имел, о чем размышлял пра-пра (и еще много раз «пра») дед, когда спасательная шлюпка с «Икара» опустилась на планету. Парень слыхом не слыхивал об «Икаре». Он вообще мало о чем размышлял, а если уж думал, то главным образом о том, как избежать очередной грозящей ему опасности. А когда ужас не сжимал его своими когтями, лучше было вообще ни о чем не думать, потому что, кроме ужаса, и думать-то особо не о чем.
Сейчас Барл осторожно ступал по коричневому ковру из грибков, крадучись подбираясь к потоку, известному ему как «вода», поскольку никакой иной воды племя и вовсе не знало. Высокие, гораздо вышел него, почти в три человеческих роста, поганки скрывали из вида серое небо. За толстые ножки поганок цеплялись другие грибы-паразиты, а на них росли свои паразиты.
Барл являлся довольно-таки представительным потомком давно забытого экипажа «Икара». Единственный предмет одежды, завязанный на талии, был сделан из жесткой ткани крыла великой моли, ее убили члены их племени, как только та вылезла из кокона. Кожа парня не носила даже следов загара. За всю свою жизнь он никогда не видел солнца, хотя небо доводилось видеть частенько. Лишь иногда, как сейчас, его закрывали огромные грибы или гигантская капуста – почти единственное зеленое растение, известное Барлу. Типичный пейзаж составляли фантастические бледные мхи и колоссальные чудовищные грибы различных форм.
Барл двинулся вперед. Несмотря на предосторожности, он все же разок коснулся плечом кремовой ножки поганки, от чего весь гриб затрясся. И тут же с зонтика на вершине пролился целый дождь тончайшего, почти неощутимого порошка. Как раз шел сезон, когда поганки рассеивали свои споры. Парню пришлось остановиться, чтобы очистить голову и плечи. Споры содержали смертельный яд.
В таких непосредственных вопросах, Барл, разумеется, разбирался уверенно и в подробностях. Но обо всем остальном он практически ничего не знал. Не знал, что можно использовать огонь, металлы, камень и даже древесину. Его речь представляла собой скудный набор из нескольких сотен звуков, не передающих никаких абстракций и ничего другого, кроме простых, конкретных понятий. Парень ничего не знал о древесине, потому что на территории, населенной его племенем, не встречалось лесов. Они жили в низменности. Деревья тут не росли. Даже травы и древовидные папоротники не могли конкурировать с грибами – поганками и их сородичами. Почва низин состояла из ржаво-коричневых грибков и дрожжей, поросших лесами поганок и целыми джунглями из разнообразных грибов. С лихорадочной энергичностью они вздымались к низкому, вечно покрытому облаками небу, а над ними порхали бабочки, такие же громадные, как сами поганки – огромная моль, и другие, процветающие на гниющих останках.
Единственными существами на планете, ползающими, бегающими или летающими – не считая племени Барла – были насекомые. Они жили здесь еще до людей и прекрасно приспособились к нестандартному развитию планеты.
