выдерживал: отрывался от письма домой, бросал ковыряться в двигателе «хорька», а кто-то, чего греха таить, и оставлял пост. Ненадолго и недалеко, лишь глянуть одним глазком, но ведь оставлял!
Пятый, шестой, седьмой раунды! Гонг! Гонг! Гонг! Вновь ринг. Восьмой раунд!
Саблин чувствовал, как тают силы. Не та подготовка, не тот кураж! Теперь подставляться уже не было необходимости, всё происходило естественным путём. Карл, неутомимый, как машина, обрабатывал голову и корпус, бил жёстко и умело. Вот прилетел незаметный хук справа, и настил ринга больно ударил по лицу и груди.
«Айн!.. Цвай!.. Драй!..» – отсчитывал немецкий унтер, склоняясь над русским боксером, и отмахивал рукой.
Саблин поднялся, цепляясь за канаты. Он больше не смотрел за ринг, он вообще уже плохо различал что-либо вокруг, но прозвучало: «Бокс!» – и пришлось вновь поднять перчатки к лицу.
Гонг!
За три минуты девятого раунда поручик ещё дважды побывал на настиле. Губы превратились в кровоточащие лепёшки, левый глаз заплыл почти полностью. Всё лицо превратилось в уродливую маску. Саблин стоял из последних сил, ноги почти не держали.
Капитан обещал – до обеда! – стучало в мозгу вместе с током крови. Ведь должен же быть какой-то знак?! Что-то должно произойти!..
– Это… ваш-бродь… – горячечно шептал в перерыве Урядников. – Давайте я его из нагана, да и дело с концом! А? Сколько ж можно-то?..
– Не сметь! – хрипел поручик. – Они… первые… должны… Не сметь…
Гонг – и он вновь шагнул в ринг.
Но всему наступает конец. От кустов, неразборчиво выкрикивая и размахивая бумажкой, бежал немецкий связист. «Герр гауптман! Герр гауптман!» – только и смог разобрать Саблин. В глазах всё плыло, фигура в сером мундире бежала наклонно к горизонту. Карл Дитмар прекратил боксировать, поднял руку, обернулся на крик. Обернулись и секундант – фельдфебель Рунге, и рефери в ринге – унтер-офицер Гросс. А Саблин тяжело повис на канатах.
– Герр гауптман, радиограмма! – Связист протискивался сквозь ряды зрителей, те расступались неохотно. Наконец серая фигура добралась до помоста, подала бумагу офицеру. Немец пробежал глазами текст.
– Donnerwetter! Молите Бога, поручик, что я не имею возможности покончить с вами. К сожалению, состязание придётся прервать, у меня приказ от начальства.
– Приказ перейти границу? – прохрипел разбитым ртом Саблин.
Немец только глазом зыркнул, собираясь нырнуть под канаты.
– Бросьте, Карл, – хрипло крикнул поручик. – Весь мир знает, какого рода приказ вы ждали от своего фюрера. Не даёт вам покоя Чехословакия. А у России, между прочим, с этой республикой договор о взаимной помощи. В том числе и военной. Вторжение автоматически переводит вас в разряд противника. А противника мы бьём…
Карл Дитмар, обернувшись к Саблину, взирал на него уже с нескрываемым удивлением. А Саблин продолжал:
– Либо
