покосился на левую руку и увидел, что от шрамов, полученных в результате жуткого ожога, не осталось и следа. Я сделался цел и невредим, словно со мной никогда и ничего не случалось.
Я попробовал мыслить логически, и до меня дошло, что на самом деле я не чувствую себя так уж хорошо – просто мне недоставало длинного списка ранений и прочих травм. Старый-старый шрам чуть ниже правого локтя – заработал его, чистя рыбину, которую поймали мы с дедом (дедом!) – тоже исчез.
Постоянное, негромкое, но несмолкаемое нытье старых ран по всему телу исчезло без следа. Что, если подумать, вполне естественно, поскольку исчезло и само тело.
Боль прекратилась.
Я провел по лицу рукой.
– Простите, – пробормотал я. – Просто слишком много всего и сразу.
Он снова заулыбался:
– Ха. Только подождите.
Его тон начинал меня раздражать. Что ж, раздражение было чем-то привычным, за что можно было держаться, и я, упершись в него широко расставленными воображаемыми ногами, сумел-таки остановить вращение стен.
– Так кто вы такой? – спросил я. – И чем можете мне помочь?
– Если вам хочется меня как-то называть, зовите меня «капитан». Или «Джек».
– Или «Воробей»? – не удержался я.
Джек смерил меня полицейским взглядом, в котором не читалось ничего… ну разве что легкое, едва заметное неодобрение. Он протянул руку, выудил из стопки папку с бумагами и шлепнул на стол перед собой.
– Детка, – заявил он, пробежавшись взглядом по ее содержимому, – вы тут застряли до тех пор, пока мы не разберемся с этим отклонением.
– Почему так?
– Потому что то, что ждет вас дальше, не для людей, которые ходят с оглядкой или жалуются, как с ними несправедливо обошлись, – невозмутимо объяснил Джек. – Вот мы и разберемся, как именно вас подставили. А потом вы переместитесь туда, куда положено дальше.
Я подумал о том, каково это – оказаться в западне в городе-призраке, и поежился.
– Ладно. И как нам в этом разобраться?
– Вы вернетесь, – ответил Джек. – И поймаете ублюдка, который вас убил.
– Вернусь? – переспросил я. – Назад, в…
– Угу, на Землю, – подтвердил Джек. – В Чикаго. – Он захлопнул папку и кинул ее в стопку исходящих документов. – И выясните, кто вас убил.
Я заломил бровь.
– Да вы надо мной смеетесь!
Он молча смотрел на меня; лицо его выразительностью не уступало горному кряжу.
Я закатил глаза.
– Вы хотите, чтобы я раскрыл мое собственное убийство?
Он пожал плечами:
– Хотите другую работу – устрою без проблем.
– Ох, – пробормотал я, снова поежившись. – Нет.
– Вот и хорошо, – кивнул он. – Вопросы есть?
– Э… – замялся я. – Что вы имели в виду, когда сказали, что отошлете меня обратно? В
