цвета какого-нибудь животного, вынужденного скрываться от хищников, на ощупь поверхность бугристая, да и зрительно это заметно – не то чтобы твердый панцирь, но точно: толстая-толстая шкура. Это очень удобно: в случае небольших повреждений, «раны» заживают естественным образом, ремонт со стороны потомков не нужен. У аплана есть «щупальцы» – манипуляторы и стабилизаторы и опоры. Иногда щупалец восемь, в других условиях аплан достает еще одну пару или убирает лишние просто обмотав по низу кабины и они так вдавливаются, что никак не заметны зрительно.
Освещение стоянки выключилось вместе с освещением выхода, при том в остальном Порту свет горел. Апланы зажгли собственное освещение – тонкие полосы на нижней части кабины и такие же на верхней – выше иллюминаторов, еще у каждого аплана по три круглых фонаря и пока мы шли умненькие апланы подсвечивали нам дорогу.
– Тут недалеко, ясная, – сказал вестник и кивнул куда-то неопределенно вдаль.
Я промолчала, он помолчал.
– Если хочешь, понесу тебя на руках.
Я тем более промолчала, он помолчал.
– Или возьмем доску для полета, сократим путь.
Ситуация повторилась.
– Я говорю что-то не то, а что говорить не знаю.
– Меня пытались купить: как часто это будет повторяться?!
– О нет, не часто!, – радостно сказал вестник, – надеюсь вообще не повторится.
Рядом зазвучал голос. Именно таким образом частенько говорят сокровища: голос слышится рядом, а рты у них закрыты и могут даже не обернуться. Мужской, скрипучий голос сказал: – Не стоило и просыпаться.
– Что?, – тихо спросила я у вестника.
– Вроде как: не твой день, чуток не повезло. Это сотник говорит с нами, – пояснил вестник и кивнул на идущую впереди «гору», остальные золотые поодстали, когда учили двери левитировать.
– Я поняла.
Снова зазвучал голос: – Радуйся: хорошо заплатили, я бы столько не дал.
– У них своеобразное чувство юмора. Скоты, – с улыбкой ответил вестник.
– Он перепутал пути – только покинул Норбу – не стоило ходить дорогами инорасы. На Норбе можно покупать рабов. Думал, заплатит хорошо – продадут. Вот ему точно не стоило просыпаться. Руку отрезали вестники, а виновата золотая служба.
– Золотые часто сознательно путают причину и следствие и вообще разные события, чтобы перевернуть всё с ног на голову, – снова радостно сказал вестник.
– Как тебя зовут, вестник?, – спросила я.
– Грот Отика Саджоэ, ясная.
– Саджоэ…
– Да, только я не вписываюсь в общий нудный портрет моего семейства, поэтому мне разрешили отбыть на Умар, как той паршивой овце, что стадо портит и до сих не пишут.
– И
